Пренебрежение национальным ратным опытом обернется деградацией
Махмут Гареев,
президент АВН РФ, доктор военных наук, генерал армии
В мирное время для того, чтобы выработать у офицеров необходимые качества, нужно на всех занятиях, учениях, в процессе боевой и оперативной подготовки создавать условия, когда требуется принимать решения в сложной, противоречивой обстановке.
После войны на Дальнем Востоке проводилось фронтовое командно-штабное учение. После доклада генералом Василием Маргеловым решения на высадку воздушного десанта на один из островов ему был задан вопрос: сколько времени потребуется для повторного десантирования в другом районе? Генерал Маргелов долго молчал и потом со вздохом ответил: «В 1941 году мы уже один ВДК высаживали в районе Вязьмы, он до сих пор собирается…» Больше вопросов не последовало. Сложность предстоящей задачи должны сполна представлять себе и подчиненный, и старший начальник.
Школа Черняховского
Говоря о методах работы командования и штабов, хочу обратить внимание на такой никому не нужный формализм, как пространные доклады оценки обстановки и предложений, заслушивание решений и указаний по взаимодействию и обеспечению операций. В них, как правило, много общей теории, но мало того, что относится к конкретному делу.
Так, в методической разработке одной из академий по морально-психологическому обеспечению боя замком по работе с личным составом за два часа до сражения докладывает следующие предложения командиру полка: «Задачами морально-психологического обеспечения наступательного боя определить актуализацию у личного состава патриотических чувств, верности воинскому долгу, стремления отстоять интересы российского народа и разгромить агрессора… создание условий для поддержания позитивных эмоциональных состояний… для полковой артиллерийской группы – актуализацию готовности личного состава к эффективной поддержке наступающих войск…» и т. д. Теперь представьте себе, что вы командир полка и вам перед вводом его в бой предлагается «оптимизировать» и «актуализировать» готовность личного состава. Как вы все это должны принять и реализовать? Или, скажем, какой смысл, когда начальник связи сидит и пишет проект указаний, которые должен дать ему начальник штаба. Говорят: «Так положено».
К сожалению, и в некоторых наших уставных документах основное внимание уделяется не рекомендациям, как командиру, штабу рационально работать по организации боя, а изложению структуры и примерного содержания соответствующих документов. Таким образом, мы готовим не командира или начальника рода войск – организатора боя, а в лучшем случае штабного офицера, умеющего штамповать документы. Не только во время Великой Отечественной, но и в Афганистане или Чечне не было такого, чтобы группа генералов, офицеров выходила на передний край и на виду у противника часами отдавала приказы – это просто невозможно.
При подобных формально-бюрократических методах работы командования и штабов, когда управленческая деятельность и действия войск разделены, процесс управления выхолащивается, омертвляется, а в конечном счете не достигается поставленная цель.
Поэтому современным офицерам стоит внимательно приглядеться к тому, как в боевой обстановке действовали Георгий Жуков, Константин Рокоссовский, Иван Черняховский, Павел Батов, Николай Крылов. То есть не стоит отказываться от опыта Великой Отечественной, в ряде вопросов надо глубже понять его, а потом уже идти дальше.
Например, одной из сильнейших сторон полководца Черняховского была его деловитость, конкретность и умение тщательно подготовить операцию, организовать взаимодействие, все виды оперативного, тылового, технического обеспечения, добиваться усвоения и последовательности исполнения задач командирами и личным составом. После принятого решения, доведения задач подчиненным он всецело сосредоточивался на этой работе.
Вся деятельность офицеров была настолько подчинена проведению в жизнь замысла операций, органически слита с тончайшими особенностями обстановки, а методы организации боевых действий так конкретны и предметны, что во всем этом творческом процессе не оставалось места формализму, отвлеченным разговорам и пустому теоретизированию. Делалось только то, что нужно для предстоящего боя и операции.
Командиры с фронтовым опытом особенно ясно понимали, что главные, решающие для успешного прорыва обороны условия – тщательная разведка системы обороны и огневых средств противника, точное наведение артиллерии и авиации на выявленные цели. Из анализа боевой практики очевидно, что если две эти задачи – разведка и огневое поражение – осуществлены точно и надежно, то даже при не очень организованной атаке достигалось успешное продвижение войск. Речь, конечно, не идет о какой-либо недооценке необходимости эффективных действий пехоты, танков и других родов войск. Без этого невозможно в полной мере использовать и результаты огневого поражения противника. Но верно и то, что никакая стройная и красивая атака не позволит преодолеть сопротивление противника, если не подавлены его огневые средства. Это важно в любой войне и особенно в локальных конфликтах и антитеррористических операциях.
Подход на века
Речь не о том, что нужно навязывать армии опыт прошлой войны. Всем понятно, что содержание воинского обучения должно быть ориентировано на будущие достижения военного искусства. Но не могут устареть подход к решению оперативно-тактических задач, широкое творчество и методы организации, которые при этом проявлялись, тщательность и кропотливость отработки с подчиненными всех подготовительных мероприятий, умение обучать войска именно тому, что от них может потребоваться в боевой обстановке, и многое другое, определяющее весь дух военного искусства, в котором есть если не вечные, то очень долго живущие принципы и положения.
Опыт любой войны не может устареть полностью, если, конечно, рассматривать его не как объект копирования и слепого подражания, а как сгусток военной мудрости, где интегрируется все позитивное и негативное, что было, и вытекающие из этого закономерности развития. В истории не раз после большого или даже локального конфликта пытались представить дело таким образом, что от прежнего военного искусства ничего не осталось. Но следующая рать, порождая новые способы ведения вооруженной борьбы, сохраняла и немало прежних. По крайней мере до сих пор еще не случилось такой усобицы, которая бы перечеркнула все, что было в военном искусстве наработано ранее.
Для использования в будущем нужен не просто состоявшийся опыт, не то, что лежит на поверхности, а те глубинные, подчас скрытые устойчивые процессы и явления, имеющие тенденции к дальнейшему развитию, проявляющие себя порою в новых, совершенно других формах, чем это было в предшествующей войне. Вместе с тем следует учитывать, что каждая последующая все меньше сохраняет элементы старого и все больше порождает новые методы и схемы. Поэтому требуется критический, вместе с тем и творческий подход к урокам любой войны, в том числе афганской, чеченской или операций в Сирии, где в известной степени использовался опыт Великой Отечественной (особенно в предметной подготовке подразделений к каждому бою с учетом предстоящей задачи), было выработано много новых приемов ведения боевых действий.
Военное искусство начинается там, где, с одной стороны, глубокие теоретические знания и творческое их применение помогают командиру лучше видеть общую связь происходящих явлений и увереннее ориентироваться в обстановке. И где, с другой стороны, командир, не сковывая себя общей теоретической схемой, стремится глубже вникнуть в суть реальной обстановки, оценить ее выигрышные и невыгодные особенности и исходя из этого найти оригинальные решения и ходы, в наибольшей степени ведущие к решению поставленной боевой задачи.
Компьютер не полководец
Максимальная степень соответствия решений и действий командующих, командиров и войск конкретным условиям обстановки дает о себе знать на протяжении всей истории с такой устойчивой закономерностью, так как именно в этом выражается главная суть военного искусства, определяющая наиболее существенные и устойчивые связи, соотношение объективных и субъективных факторов, внутренние движущие силы и основные причины побед и поражений. В этом и основной закон военного искусства. Его самые большие враги – шаблон и схематизм. Эту истину мы стали забывать после войны. Но понимание этого надо восстановить.
В журнале «Военная мысль» (№ 9, 2017) В. Махонин, один из авторов, пишет, что термины «военное искусство» и «оперативное искусство» с научной точки зрения некорректны. Сохраняя их в обороте, мы, мол, демонстрируем научную отсталость. Он предлагает говорить «теория ведения военных действий».
Автор считает: если бы можно было научить военному искусству, то все выпускники ввузов, где имеется соответствующая кафедра, становились бы выдающимися полководцами. Однако их у нас единицы, в мире – десятки, хотя военному делу обучаются миллионы. Но так в любом деле. Математике и музыке тоже учится много людей, а энштейнами или чайковскими становятся единицы. Значит, нужно не отказываться от термина «военное искусство», а вместе подумать, как лучше овладеть этим сложнейшим делом.
Великая Отечественная и другие войны – богатейшая сокровищница боевого опыта. Обращаясь к ней, мы каждый раз находим ценные крупицы нового, которые рождают глубокие мысли и приводят к выводам большого теоретического и практического значения.
В будущем, когда операции и боевые действия будут отличаться возросшим размахом, участием в них различных видов вооруженных сил и родов войск, оснащенных сложной техникой, высокой динамичностью и маневренностью при отсутствии сплошных фронтов, дистанционным поражением, в условиях резких и быстрых изменений обстановки, ожесточенной борьбы за захват и удержание инициативы и сильного радиоэлектронного противодействия, управление войсками и силами флотов значительно усложнится. При больших скоростях ракет, авиации, повышенной подвижности войск, особенно в системе стратегических ядерных сил, ПВО, ВВС, управленческая боевая деятельность все больше будет направлена на реализацию заранее разработанных вариантов решений, программирования и моделирования предстоящих сражений. Высокий уровень планирования операций станет главной предпосылкой успешного управления войсками.
Как уже было сказано, автоматизация, компьютеризация управления требуют совершенствования не только оргструктуры управления, но форм и методов работы командования и штабов. В частности, новейшие достижения науки свидетельствуют о том, что система в целом может быть эффективной лишь в том случае, если будет развиваться не только по вертикали, но и по горизонтали. Это означает, в частности, при соблюдении в целом принципа единоначалия всемерное расширение фронта работы, предоставление больших прав штабам, начальникам родов войск, служб. Они должны решать многие вопросы самостоятельно, согласуя их с общевойсковым штабом и между собой, так как при крайне ограниченном времени и быстром развитии событий командующий уже не в состоянии лично рассматривать и решать все, даже важнейшие вопросы подготовки и ведения операции, как это было в прошлом. Требуется большая инициативность и самостоятельность во всех звеньях. Но эти качества нужно вырабатывать еще в мирное время, закладывать их в общевоинские уставы.
Поэтому так важно заранее предвидеть изменения характера вооруженной борьбы, новые требования и с учетом именно этих объективных факторов, а не подспудных соображений определять оргструктуру, права и задачи органов управления, решительно избавляясь от негативных проявлений прошлого и максимально полно используя современный опыт, накопленный в России, США, Китае и вооруженных силах других стран. Исходя из практики антитеррористических операций, локальных конфликтов, возникающих общих угроз нельзя исключать и того, что нашим армиям и в будущем придется сотрудничать и совместно решать военные задачи. В Сирии, например, уже сейчас это дает о себе знать. Значит, требуется определенная совместимость систем военного управления стран. Именно поэтому очень важно не противопоставлять и не абсолютизировать системы управления, а совершенствовать их с учетом взаимного опыта и перспектив развития характера вооруженной борьбы.
В последнее время при американском технологическом превосходстве над заведомо слабыми противниками блеск военного искусства тускнеет, развернута дезинформационная кампания, утверждающая, будто традиционные русские, немецкие, французские военные школы, основанные на богатейшем опыте больших войн и идеях передовых для своего времени военных мыслителей (Суворова, Милютина, Драгомирова, Брусилова, Фрунзе, Тухачевского, Свечина, Жукова, Василевского или Шарнхорста, Мольтке, Людендорфа, Фоша, Кейтеля, Рундштедта, Манштейна, Гудериана), изжили себя. Теперь, по мнению апологетов виртуальных и асимметричных войн, все это надо похоронить. В некоторых СМИ утверждается, что сейчас ушли на второй план личностные качества полководца, способного демонстрировать ратное мастерство, мужество, бесстрашие и отвагу, штабы и компьютеры разрабатывают стратегию, техника обеспечивает мобильность и натиск… Те же США, обойдясь без гениальных полководцев, выиграли геополитическое сражение в Европе, установили фактический протекторат над Балканами.
Однако без полководцев, военных специалистов, без их мыслительной деятельности и умения еще долго будет невозможно обходиться. В штабах ведь не только компьютеры и обслуживающий их персонал. Но чрезмерно увлекающиеся люди хотят побыстрее расстаться со всем, что было в прошлом. В связи с этим раздаются призывы ориентироваться на все возвышающуюся американскую школу, как единственно возможную в будущем. У США действительно многому можно научиться, особенно в создании выгодных политических условий для ведения войны, в области высоких технологий. Но пренебрежение к национальному опыту других армий, подгонка всех стран под натовские стандарты со временем может привести к деградации военного дела. Сотрудничество, в том числе с членами НАТО, может принести пользу, если оно пойдет путем обмена и взаимного обогащения опытом, а не навязывания или слепого копирования стандартов лишь одной армии без учета национальных традиций и особенностей.
Современные войны ныне тесно переплетаются с невоенными средствами и формами противоборства. Они оказывают свое влияние и на способы ведения вооруженной борьбы. Эту сторону дела тоже нужно глубже учитывать и осваивать.
Президент РФ Владимир Путин в одном из выступлений подчеркнул, что мы должны обезопасить нашу страну от любых форм военно-политического давления и потенциальной внешней агрессии. В Сирии, например, сложилось так, что там одновременно участвуют в военных действиях различные государства, преследуя собственные цели. Все это крайне обостряет политическую и военную обстановку. Чтобы оставаться на высоте своего предназначения, наш долг быть готовыми выполнять и эти задачи по обеспечению оборонной безопасности Отечества в более широком плане.
Опубликовано в выпуске № 39 (703) за 11 октября 2017 года
https://vpk-news.ru/articles/39283
