Продолжаем публикацию материалов военно-исторической  конференции «Армия России в 1917 году – взгляд из 2017 года», которая состоялась 4 апреля  2017 г. в Военном университете  Министерства обороны  Российской Федерации.

 

На последнем отрезке существования Российской империи (1901-1917 гг.) отечественные армия и флот подверглись суровым испытаниям.

Россия столкнулась на Дальнем Востоке с активным противоборством Японии. Это столкновение вылилось в Русско-Японскую войну 1904-1905 гг., в ходе которой Россия потерпела поражение, потеряла большую часть своего военно-морского флота.

По окончании Русско-Японской войны, выявившей слабость военной системы России, правительством были проведены военные реформы 1905-1912 гг. Необходимость их проведения обуславливалась также изменением внешнеполитической обстановки в Европе, активизацией подготовки ведущими государствами большой (мировой) войны и крупнейшими техническими открытиями, приведшими к появлению принципиально новых средств вооруженной борьбы.

В период проведения военных реформ Русские армия и флот восстановили, в основном, боеспособность, преобразования стали базой для разработки основ военной доктрины государства. Военная доктрина к концу реформы приобрела черты более стройной системы взглядов на цели и характер возможной войны, на подготовку к ней страны и вооруженных сил, а также на способы её ведения.

В ходе реформ была предпринята попытка создания координационного органа для согласования действий между различными структурами государственной власти – Совета государственной обороны.

Был разработан перспективный план обороны государства, выражавший основные положения военной доктрины и базировавшийся на тщательном анализе приоритетов внешней и внутренней политики, состоянии экономики и вооруженных сил.

Однако, как отмечали современники, в частности генерал царской армии Лукомский (до 1914 г. – помощник начальника канцелярии Военного министерства, с объявлением войны – начальник канцелярии Военного министерства, а затем помощник Военного министра), – общего плана работ по реорганизации армии и подготовки её к войне не было, приоритет под давлением Великобритании был отдан строительству ВМФ.

Как он впоследствии вспоминал: «Много из того, что первоначально намечалось, в жизнь проведено не было; многое, когда острый период впечатлений от неудач прошедшей войны, заслонилось текущими работами и текущей жизнью и если не совсем забылось, то под влиянием новых руководителей главных отделов Военного министерства, часто объяснявшими неудачи войны с Японией не недостатками устройства армии, её подготовки и снабжения, а главным образом ошибками командного состава, перестало быть существенным, требующим изменения».

«Казалось бы, – продолжал он далее, – при правильно выработанных нормах снабжения и при заблаговременном выяснении, что и в каком размере может быть получено заготовками и заказами внутри страны, можно было точно определить обеспеченность снабжения армии в случае затяжной войны, принять заблаговременные меры для усиления того или иного отечественного производства и составить предположения о заготовке недостающего на тех или иных заграничных рынках».

Но такого общего плана составлено не было, и, как впоследствии, во время европейской войны, выяснилось, – «Сами нормы снабжения оказались совершенно не отвечающими тем требованиям, которые были предъявлены действующей армией во время войны».

Этому способствовали и устоявшиеся положения военной доктрины о достижении победы в одном генеральном сражении.

Между тем, ослабление России в результате Русско-японской войны 1904-1905 гг. и необходимость внутренней стабилизации заставили Русских дипломатов избегать внешних осложнений, вести осторожную политику. Она была направлена на укрепление международного положения страны и противодействия агрессии центрально-европейских государств на Балканах, Ближнем и Среднем Востоке.

Россия стремилась сохранить свои политические позиции на Балканах, мечтала захватить проливы и Константинополь, так как по сравнению со всеми остальными великими державами имела меньше всего доступов к морю, и это считалось ахиллесовой пятой Русского колосса не только в его хозяйственной жизни, но и в военной силе. В случае большой войны блокада России была бы легко осуществима.

 

Несостоятельность расчетов мирного времени.

 «Блокада во время войны, – как писал в своих военных мемуарах генерал-лейтенант царской армии Н.Головин (в Первую мировую войну – командир полка, в 1917 году числился за ГШ в составе РККА, в 1919 году – начальник штаба у Колчака, в 1927 году – начальник Военно-научных курсов по программе Академии ГШ царской армии в Париже) автор военных мемуаров «Россия в Первой мировой войне), – являлась для России более чувствительной, что слабое развитие русской общей промышленности было не в состоянии ответить колоссальным требованиям современной войны в области вооружения, огнестрельных боеприпасов и сложного, многочисленного технического оборудования и снабжения».

Отсюда следует, что по сравнению с остальными европейскими государствами от России требовалось:

а) принятие в мирное время гораздо больших норм для мобилизационных запасов;

б) наличие гораздо большего числа казенных военных заводов.

В ходе войны годовая потребность от расчетных норм превысила: для легких пушек – в 7 раз, для легких гаубиц – в 14 раз, для полевых тяжелых орудий – в 18 раз.

Как отмечал генерал Н.Головин: «В таких трудных экономических условиях, в которых протекало развитие русской военной мощи, от высшего военного управления требовалось в сугубой степени планомерности всех мероприятий по устройству вооруженной силы. Необходимо было тщательно взвешивать не только каждое требование, предъявленное жизнью, в отдельности, но и в тесной связи между собой. Нельзя было, например, тратить деньги на возвращение старых форм обмундирования и, в то же время, откладывать увеличение кадров сверхсрочных унтер-офицеров. Нельзя было ассигновать миллиард на постройку боевого флота и мириться с вопиющей нехваткой артиллерийских средств сухопутной армии и отказываться от развития нашего железнодорожного транспорта».

Существует миф о том, что в 1913 году Российская империя по своим экономическим возможностям выходила на одно из ведущих мест в мире. Безусловно, это не так. 1913 год стал одни из наиболее значимых для экономики самого Российского государства, которое ввиду ряда причин объективного и субъективного характера по основным показателям существенно отставало от многих других стан.

Россия отставала по объемам промышленного производства от США, Англии, Германии и Франции. Доля её в совокупном промышленном производстве пяти вышеперечисленных держав составляла всего 4,2%. В общемировом производстве в 1913 году доля России составляла 1,72%, при том, что доля США равнялась – 20%, Англии – 18%, Германии – 9%, Франции — 7,2%. По размерам валового национального продукта на душу населения Россия уступала США — в 9,5 раза, Англии — в 4,5, Канаде — в 4, Германии — в 3,5, Франции, Бельгии, Голландии, Австралии, Новой Зеландии, Испании — в 3 раза, Австро-Венгрии — в 2 раза.

И это не удивительно. Промышленность России была развита слабо. На 24472 заводах имелось всего 24140 электрических, паровых, дизельных двигателей (со средней мощностью 60 л.с.). То есть даже не всякий завод имел хотя бы один двигатель. По энерговооруженности и механовооруженности Россия отставала от США в 10 раз, от Англии — в 5, от Германии, Бельгии, Новой Зеландии в 4 раза. Уровень производительности труда в промышленности в России был меньше чем в США — в 9 раз, в Англии — в 5 раз, в Германии — в 4 раза. В 1913 году США выплавили 25 млн. т. стали в то время, как в России — 4,2 млн. т. Поэтому для покрытия своих нужд  Россия ежегодно импортировала из других стран более 1 млн. т. стали и 8,7 млн. т. каменного угля.

Недоставало винтовок.

«Согласно мобилизационному плану предполагалось:

а) иметь к началу войны в войсках и запасах 4 500 000 винтовок;

б) развить в течение войны производительность казенных заводов до 700 000 винтовок в год.

Как показала действительность – требовалось до 17 700 000 винтовок.

Война показала, что 35% потребности в винтовках так и не было покрыто. В 1915 г. это приобретает характер катастрофы».

Пулеметы.

«Согласно мобилизационному заданию, в действующей армии и в её тыловых запасах должно было состоять  4990  пулеметов. В действительности же в июле 1914 г. не хватало для удовлетворения плановых потребностей 883 пулемета». А к началу 1917 г. Ставка сформулировала потребность Русской армии в 133 000 пулеметов.

Патроны.

«Сокращение, путем манипуляций, нормы запасов ружейных патронов с 3 346 000 000 штук до 2 745 000 000 в 1915 г. сказались на ведении боевых действий. Носимый запас на людях составлял в среднем по 25 патронов. И только меры исключительного порядка позволили спасти ряд армий и дивизий от катастрофы». В течение 3-х лет потребовалось 9 млрд. патронов.

 «У главного противника России – Германии на каждую полевую пехотную дивизию приходилось двойное число батарей». Первые неудачи в Восточной Пруссии всецело обуславливались подавляющим превосходством Германии в артиллерии.

 «Армейская полевая тяжелая артиллерия Русской армии ко времени начала войны состояла всего  из 60 батарей. Германская же армейская тяжелая артиллерия к тому же времени исчислялась 381 батареями».

 «Русская армия получила в 1917 г. лишь некоторую часть того артиллерийского вооружения, которое нужно было для того, чтобы достигнуть хотя бы уровня требований 1914 г. Но так как в 1917 г. уровень требований жизни значительно повысился, то по сравнению со своими врагами и своими союзниками русская армия оказывалась к осени 1917 г. хуже вооруженной, нежели в 1914 г.»

Было очевидным, что Россия в 1914 г. не была готова к войне.

Как писал в своих военных мемуарах Н.Головин: «Переоценка нашей силы лежала и в основе нашего плана войны. Вместо того, чтобы сосредоточить все усилия против одного из наших врагов с тем, чтобы разбив его, перебросить главную массу войск для одержания победы над другим, Военный министр Сухомлинов и его сотрудники задаются целью сразу наносить удары по австро-венгерским армиям, сосредоточившимся в Галиции и по немецким силам, оставленным в Восточной Пруссии, то есть по двум расходившимся линиям».

 

«Настойчивые же просьбы и требования (союзников) французской стороны о вовлечении Русской армии в третье направление – равносильно требованию от России самоубийства», привели к стратегическому рассеиванию.

 

Краткий ход военных действий.

В Европе сложилось два фронта: Западный (во Франции) и Восточный (против России).

Германия планировала молниеносным ударом разгромить Францию, а затем перебросить войска против России, что позволило бы ей избежать войны на два фронта.

Однако  Россия немедленно выступила по просьбе союзников, сорвала стратегически замысел германского генерального штаба.

Первыми успешными действиями на Восточном фронте Русская армия вынуждает Германию перебросить часть войск с Западного фронта, что позволяет франко-английской армии выиграть битву на р. Марна и предотвратить падение Парижа. Несогласованность действий 1 и 2 Русских армий в Восточной Пруссии приводит их к тяжелому поражению. На юго-западном фронте Русская армия разгромила австро-венгерские войска и лишь только подкрепление Германии в Польше спасает Австро-Венгрию от окончательного поражения. Русская армия, испытывая острый недостаток в боеприпасах, переходит к обороне. Кампания не принесла решающего успеха ни одной из воюющих сторон.

Таким образом, действия Русских армий в конце 1914 г. руководствовались идеей… выручать наших союзников.

Верховный Главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич со свойственным ему рыцарством решает стратегические задачи, выпадающие на русский фронт, с общесоюзной точки зрения. Но эта жертвенность обходится России очень дорого – Русская армия теряет убитыми и ранеными около 1000000 людей и что делает чувствительными эти потери – это то, что они почти всецело выпадают на долю кадрового состава армии. Усиленный расход огнестрельных запасов, закрытие Турцией (союзницей Германии) доступа в Черное море, удаление морского порта Владивосток от линии фронта более чем на 5000 верст, отсутствие требуемого порядка на железнодорожном транспорте становилось для России равносильно блокаде.

«Размер потребностей, – писал бывший генерал-квартирмейстер Ставки генерал Данилов, – превзошли все самые широкие предположения и поэтому удовлетворение их встретило все возрастающие затруднения. Тыл не поспевал за фронтом и армия с каждым днем уменьшалась в своем составе, как и равно уменьшалась и степень её обеспеченности. Мы стояли перед безусловной необходимостью коренного обновления нашей вооруженной силы».

В целом, военные действия показали ошибочность предвоенных расчетов Генеральных штабов на кратковременный характер войны. В первых же операциях были израсходованы накопленные запасы. Стало ясно: необходимы срочные меры по мобилизации промышленности, развертыванию производства вооружения и боеприпасов.

Зарождается недоверие к своим силам против немцев, подрывается доверие к союзникам, нарастает пессимизм.

Кампания 1914 г. показала, что когда в противоборство вступают массовые армии, исход войны может решить только длительная, напряженная война при полном использовании всех экономических и военных возможностей страны. Участие многомиллионных армий, способных создать огромные сплошные фронты, мощная оборона и отсутствие средств для одновременного ее подавления, в то же время недостаток резервов, малая подвижность войск приводит к тому, что вооруженная борьба принимает позиционный характер.

Первые операции показали, что без планомерной подготовки, накопления, а главное – рационального использования стратегических резервов, успешное ведение войны немыслимо.

Особое значение стало приобретать восстановление боеспособности, прежде всего – их комплектование людскими ресурсами.

Очень остро встал вопрос об обеспечении действующей армии оружием, военной техникой и, особенно, боеприпасами.

Уже к середине 1914 г., когда была завершена мобилизация, весь запас винтовок и револьверов пошел на вооружение 5-миллионной армии. Кампания 1914 г. показала, что оборона, опиравшаяся на удержание крепостей, полностью себя изжила. Войска повсеместно перешли к организации полевой позиционной обороны с длительным удержанием занимаемых рубежей. Следствием этого стало создание сплошных фронтов обороны, эшелонированной в глубину и оборудованной в инженерном отношении системой полос и позиций, основу которых составляла цепь траншей.

Действительность перечеркнула все первоначальные расчеты Генерального штаба и командования фронтов.

1915 г. Настойчивые попытки Германского командования в 1915 г. в условиях значительного превосходства в силах и средствах и при пассивности союзников разгромить Русскую армию терпят неудачу. Отход из Польши спасает Русскую армию от окружения и разгрома. В летней кампании 1915 г. Русская армия теряет убитыми и ранеными 1 410 000 человек, т.е. в среднем по 235 000 человек за месяц; пленными – 976 000 человек, т.е. по 160 000 человек в среднем ежемесячно.

Командир 29 корпуса генерал Зуев в письме к Военному министру Полеванову пишет о крайне неудовлетворительной постановке вопроса укомплектования армии, о громадной убыли в офицерском составе армии, о колоссальном превосходстве противника в вооружении. «Немцы вспахивают поля сражений градом металла и ровняют с землей всякие окопы и сооружения, заваливая часто их защитников землей. Они тратят металл, мы – человеческую жизнь. Они идет вперед, окрыленные успехом, и  потому дерзают; мы, ценою тяжких потерь и пролитой крови лишь отбиваемся и отходим. Это крайне неблагоприятно действует на состояние духа у всех».

Русская армия вынуждена оставить Галицию, Польшу и Литву. Однако, положение дел Германии от этого не улучшилось. Понеся большие потери, Россия могла все же продолжать войну. Действия русских войск в 1915 г. оказали огромное влияние на ход всей войны. Русская армия, выдержавшая в течение всего 1915 г. удары германских и австро-венгерских армий, обеспечила Англии и Франции возможность накопления сил и средств, чем в значительной степени предопределила исход войны.

Недостаточная развитость рокадных путей железных дорог, отсутствие жестких требований к плановости перевозок затрудняли эвакуацию, подвоз материальных средств. Армия систематически недополучала порядка 25% полагаемых запасов.

Самоуправство военных становится предтечей затаривания запасов в одних местах, голодными бунтами в других.

Германский военно-морской флот продолжает попытки ослабления флотов своих противников, подрыва снабжения. Союзники намеревались захватить проливы в Черном море с целью не допустить к ним Россию.

 В августе 1915 г. члены Военно-морской комиссии Государственной думы обратились к верховной власти с докладом о положении дел на фронте и в тылу, с анализом причин отступления наших армий вглубь страны, в ряду которых были такие, как  катастрофа в боевом снабжении, неудовлетворительная деятельность правительства и Главного командования, о тревожных симптомах в общественных и обывательских кругах, мыслях сосредоточения монархом в своем лице управления страной и вступления  в Верховное командование Русской армией.

Как писал Н.Головин: «Изучаемые нами протоколы вскрывают, что сами министры, несомненно, подготовили кризис Верховного главнокомандования, на фоне общего недовольства были смещены Верховный Главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич, начальник Генерального штаба Н.Н.Янушкевич и военный министр В.Н.Сухомлинов».

Николай II, принявший на себя должность Верховного Главнокомандующего, не обладал военным опытом, руководил боевыми действиями номинально.

В кампанию 1915 г. основными видами стратегических действий русских войск являлась стратегическая оборона и стратегическое наступление. В кампании было успешно осуществлено несколько контрнаступлений, а умелое проведение стратегического наступления сорвало попытку германского командования окружить русские армии на левом берегу р. Висла.

Стратегические задачи решались группой армий. Наступательные операции групп армий, а затем и фронтов, преследовали, как правило, стратегические цели. Но, однако, возросшая мощь огневого воздействия противника, слабая подвижность войск, постоянный снарядный «голод» не позволяли развить наметившийся успех. Наступавшие войска несли большие потери и быстро теряли боеспособность. Результативность всех наступательных операций оказалась значительно ниже расчетной, следствием чего явилась необходимость планирования большинства операций на сравнительно ограниченную глубину.

К началу 1916 г. центральные державы, затратив огромные усилия в первых двух кампаниях, значительно истощили свои ресурсы, но так и не смогли вывести из войны Францию или Россию.

Противоборствующие стороны стремились достичь стратегического успеха наступлением.

Стратегический план союзников (Англии, Франции и России) явился первой попыткой координации действий войск на различных фронтах.

Союзники на Западноевропейском театре войны в ожесточенных боях, неся огромные потери, не достигли намеченных целей, не удержали оборону.

Переход в наступление Юго-Западного фронта ранее запланированного срока позволил ослабить натиск немецких войск против Франции под Верденом и австро-венгерских войск против Италии в Тироле. Наступательная операция Юго-Западного фронта (Брусиловский прорыв) имела весьма важное значение в ходе Первой мировой войны. Она положила начало перелому в ходе войны.

В результате наступления Юго-Западного фронта русские взяли в плен около 500 тыс. солдат и офицеров противника, захватили 581 орудие, 1795 пулеметов и большое количество другого военного имущества. Противник потерял убитыми и ранеными более 1,5 млн. человек, 25 тыс. кв. км территории, Румыния стала на сторону Антанты.

Вследствие понесенных потерь германское командование вынуждено было с конца 1916 г. перейти к стратегической обороне на сухопутных фронтах. Стратегическая инициатива перешла в руки Антанты. Весь Восточный фронт австро-германских войск от Полесья до румынской границы был разгромлен. Австрийская армия до конца войны была лишена возможности вести серьезные наступательные операции.

На Ближневосточном театре войны Русская армия провела ряд операций, заняв Эрзерум, Трапезунд, Эрзанджан.

Военные действия на море характеризовались продолжением дальнейшей блокады Германии британским флотом.

В зависимости от обстановки российское военное командование сосредотачивало основные усилия на Северо-Западном, Западном или Юго-Западном фронтах. Поэтому приходилось перебрасывать крупные силы на большие расстояния. Однако, масштабы маневра ограничивало слабое развитие фронтальных и рокадных коммуникаций, не говоря уже о хроническом недостатке транспорта. Поэтому, нередко противник, имея возможность маневрировать по своим внутренним операционным направлениям, упреждал русские войска в перегруппировке сил, и те были не в состоянии своевременно наращивать усилия и развивать наметившийся успех.

С 1916 г.  как на Западном, так и на Восточном фронтах стали предприниматься попытки выхода из позиционного тупика с помощью новых способов прорыва на избранных направлениях.

Дальнейшее массирование сил, увеличение продолжительности артиллерийской подготовки, применение танков становится необходимым условием успеха.

Достижение внезапности, совершенствование организации огневого подавления противника, но, прежде всего, действия войск при прорыве с нанесением одновременных и последовательных ударов на широком фронте приносят Русской армии успех (Брусиловский прорыв).

Повышению эффективности стратегического наступления и обороны способствовало развитие применения всех родов войск. Принципиальные изменения произошли в организации стратегического руководства вооруженными силами. Основным органом его стала Ставка Верховного главнокомандующего. В Ставке решались важнейшие вопросы стратегического взаимодействия, разрабатывались планы военных кампаний и стратегических операций, их тылового обеспечения. Однако, своеобразие общественно-политических условий в России не позволило достичь полного единства политического, военного и экономического руководства. К сожалению, на деятельность Ставки большое влияние оказывали придворные круги, что не способствовало управлению войсками.

Возникли трудности снабжения народных масс товарами повседневного спроса. Но при этом рабочий класс, в отличие от крестьянства, не бедствовал. В начале 1917 года квалифицированный столичный рабочий на оборонном заводе получал примерно пять рублей в день, а чернорабочий – три рубля, при этом  фунт черного хлеба стоил 5 копеек, говядины – 40 копеек, сливочного масла — 50 копеек. И все эти продукты были в продаже. Правда, с августа 1916 года сахар продавался только по карточкам.

Хлеб также был. Урожай зерновых хлебов в 1916 году дал 444 млн. пудов излишка. Кроме того, запасы прошлых лет составляли 500 млн. пудов. Мясного скота, а также картофеля и овощей в стране было достаточно. Однако, все эти запасы находились в отдаленных областях империи, откуда при нехватки подвижного состава на железных дорогах их нелегко было вывезти. Поэтому третий год войны был наиболее трудным в продовольственном отношении.

Притом, что хлеб, в целом, в стране был, на склады он не пошел, оставшись в деревнях. Запасы в 65 млн. пудов, оставшиеся от 1915 года, не только не были восполнены, но, наоборот, резко уменьшились. В декабре 1916 года правительство в лице нового министра земледелия, председателя Особого совещания по продовольствию Александра Риттиха вынуждено было пойти на крайнюю меру – ввести обязательную поставку хлеба в Москву по твердой цене согласно разверстке. Разверстку хлеба в количестве 772 млн. пудов предполагалось произвести подворно.

29 ноября 1916 года управляющий министерства земледелия Александр Риттих подписал постановление «О разверстке зерновых хлебов, фуража, приобретаемых для потребностей, связанных с обороной», которое было опубликовано 2 декабря 1916 года. Сроки на доведение размеров разверстки устанавливались крайне сжатые: до 8 декабря ее требования должны были выполнить губернии, к 14 декабря – уезды, к 20 декабря — волости и экономии, к 24 декабря – села. Вполне понятно, что эти меры селом были встречены негативно, как и попытки ввести в конце 1916 года твердые цены на продовольствия, которые деревня сочла заниженными.

В декабре 1916 года российское правительство попыталось конфисковать хлеб из сельских «запасных» магазинов, где крестьянский общины хранили запас на случай голода, но эта мера была отменена после ряда народных столкновений с полицией.

Экономические трудности больно били по снабжению войск: в декабре 1916 года нормы для солдат на фронте были уменьшены с трех фунтов хлеба в день до двух, в прифронтовой полосе – до полутора фунтов. Резко сократилось снабжение кавалерии и конной артиллерии овсом. В декабре план по закупкам продовольствия для действующей армии выполнен всего на 52 %, также армия недополучила 76 % других продовольственных грузов.

Частые смены в правительственных кругах.

За 1916 год Николай II сменил четырех председателей совета министров (И.Горемыкина, Б.Штюрмера, А.Трепова, и кн. Н.Голицына), четырех министров внутренних дел (А.Хвостова, Б.Штюрмера, А.Хвостова и А.Протопопова), трех министров иностранных дел (С.Сазонова, Б.Штюрмера, Н.Покровского), двух военных министров (А.Полеванова, Д. Шуваева) и трех министров юстиции (А.Хвостова, А.Макарова и Н.Добровольского). 27 декабря 1916 года получил отставку председатель Совета Министров А.Трепов и в тот же день главой правительства безо всяких консультаций с думскими лидерами Николай II назначил Н.Голицына.

Несмотря на гигантские усилия Российской империи по перевооружению армии, наведении порядка в тылу стали все отчетливее проявляться два тревожных симптома настроений в армии:

а) общее недовольство тылом, под которым прежде всего понимается деятельность правительства: «Это недовольство подготовило во всех слоях армии почву, чрезвычайно благоприятную для всякого рода слухов о бездарности, злоупотреблениях и даже измены в верхах страны.

Всякая критика быстро передается из уст в уста. Одним словом, армия, морально восстановившись в военном отношении, в политическом плане представляет собой разболтавшийся организм, к которому может привиться всякая зараза».

Армия все более превращается в резонатор, в котором всякое революционное настроение тыла находит быстрый и многократный отзвук.

б) второй тревожный симптом, который обнаруживается в настроениях нашей армии к концу 1915 г. – это разочарование в союзниках.

И если стойкость, победные действия и поражения находили свое понимание в армейской среде, то в тылу в растущем пессимизме все ошибки нашего командного состава рассматривались в «увеличительное стекло».

При этом, как писали современники: «Совершенно упускалось из виду, что атака наших союзников не приводили к большим результатам, чем наши атаки против немцев, несмотря на то, что в распоряжении союзных генералов было такое обилие технических средств, о котором у нас даже мечтать не смели».

Выводы, которые находились в Записке председателя Государственной думы М.В.Родзянко в обращении 28 членов Государственной думы и Госсовета (входившего в состав Особого совещания для обсуждения объединения мероприятия по обороне государства) к верховной власти указывалось на неудовлетворительное положение дел на фронтах борьбы, приближение исчерпания людского запаса и необходимости бережного отношения к людям, необходимости улучшения работы тыла, одновременно высвечивая в негативном свете деятельность Высшего военного командования.

По мнению современников, отражали «…много несправедливого, фактически неверного и, тем не менее, они исторически интереснее как показатель тех настроений, которые господствовали в наших общественных кругах и которые, несомненно, влияли на настроения армии.

Охарактеризовать эти настроения можно так: вера в окончательный успех и доверие к командному составу совершенно подорваны».

Эти основные причины, повлекшие за собой остановку наступления А.А.Брусилова, повлекшие наш разгром в Румынии.

Безработица и инфляция.

В 1916 г. несмотря на то, что промышленность не справлялась с громадными военными заказами, обнаруживается рост безработицы не только в таких областях, как текстильная, но и в металлургической промышленности.

Обнищание и продразверстка.

16 (29) ноября 1916 г. был принят закон об осуществлении заготовок, то есть принудительную раскладку об обязательным правительственным нарядам по губерниям, уездам, селениям по поставке зерна, то есть фактически близко к хлебной монополии, поставки хлеба в казну по твердой цене. Общий размер задания в начале определялся огромной цифрой – до 900 млн. пудов. Но и это задание не было выполнено. К февралю 1917 г. реально было заготовлено около 102 млн. пудов зерна.

С началом Первой мировой войны железные дороги подверглись не полной, а лишь частичной мобилизации. Западный район (33 % всей железнодорожной сети) был в ведении Военно-полевого управления, оставшаяся сеть оказалась под управлением гражданских. Возникло двоевластие, которое привело к тому, что военные, руководствуясь интересами фронта, просто перестали возвращать локомотивы и подвижной состав в гражданскую сеть. К лету 1915 г. задолженность западного района перед восточным достигла 34.900 вагонов.

Уже к концу 1914 г. объем хлебных перевозок по железной дороге упал на 60 % по сравнению с 1913 годом.

Таким образом, хлебный рынок рухнул из-за необдуманной мобилизации транспорта. В регионах, как отличали современники, амбары ломились от зерна, а в потребляющих губерниях нарастал дефицит. (Зачем выращивать хлеб, если его невозможно продать).

Жители Петрограда бурно отреагировали на дефицит хлеба, в том числе и потому, что хлеб был для них основным продуктом питания. А цена на него в 1914 г. выросла на 13 %, в 1915 г. – почти вдвое, а в 1916 г. – втрое от довоенного уровня.

Необдуманными частичными мерами военной мобилизации правительство империи обрушило транспортное сообщение и рынок, в том числе рынок продовольствия, т.е. во время войны произошло крушение тыла.

Нежелание правительства выстроить действенную систему нормирования потребления и распределения продуктов по карточкам (а они существовали во всех воюющих странах), вовсе не предмет для гордости, а яркий пример бессилия власти в хозяйственной сфере военного времени.

Ставшая реальной угроза голода в сочетании с общим ухудшением экономического положения, топливным, сырьевым и транспортным кризисами окончательно подорвала доверие всех слоев общества к самодержавию.

Кому-то очень захотелось сделать этот факт запалом для потрясшего страну до основания революционным взрывом.

Показательно, что массовые демонстрации под лозунгом свержения монархической власти осуществились под руководством групп заговорщиков, главной целью которых (а в число их входили люди из ближнего окружения царя, лидеры левых думских фракций, некоторые генералы, представители крупного старообрядческого и европейского капитала) было лишение власти законного монарха – Николая Александровича Романова.

Дальнейшее казалось второстепенным. Свой интерес к смене власти по различным причинам имелся у противников России и у союзников по Антанте, т.к. они стремились не допустить господства России над Европой, ввязав её в мировую войну с целью ослабления.

Наиболее откровенно высказался лидер кадетов П.Лимонов: «Ждать больше мы не могли, ибо знали, что в конце апреля, начале мая наша армия должна была перейти в наступление, результаты коего сразу в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство и вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования».