31 августа исполнится 25 лет завершению бесславного вывода Западной группы войск (ЗГВ) из Германии. Пик беспрецедентного в военной практике мероприятия по ее ликвидации пришелся на 1992–1993 годы.

И без того жесткие сроки по договоренности президента России Бориса Ельцина с канцлером Германии Гельмутом Колем сократили на четыре месяца. Это было похоже на бегство. Соединения и части выводились «в чистое поле», основная часть недвижимого имущества (жилые и складские помещения, заводы, торговые предприятия и т. п.) стоимостью 28 миллиардов долларов была фактически брошена. Большинство прославленных воинских частей, соединений и объединений сразу после возвращения на Родину расформированы. Самая малоизвестная сторона этой операции – финансовая. О ней «Военно-промышленному курьеру» рассказал начальник Главного управления военного бюджета и финансирования МО РФ (1991–1995) генерал-полковник Василий Воробьев.

– Василий Васильевич, с октября 1991-го вы возглавляли финансовую службу Вооруженных Сил СССР, а потом и ВС РФ. Вам пришлось решать вопросы, связанные с выводом войск из-за границы, в том числе из ЗГВ. Как, на ваш взгляд, прошла эта операция по передислокации почти полумиллионной группировки, громадного количества техники и вооружения? Ведь при подготовке и заключении договоров, соглашений СССР с ФРГ, как сейчас выясняется, были допущены серьезные упущения, которые затрудняли финансовое обеспечение военно-политической задачи?

– Это действительно была беспрецедентная по масштабам военно-стратегическая операция, проведенная, к сожалению, в спешке. В угоду личным амбициям некоторых политиков были принесены в жертву организационные вопросы, будущее многих семей офицеров. А в конечном счете – авторитет державы.

Германия не возвратила нам 50 процентов средств, безосновательно занеся их в счет выплат за якобы нанесенный экологический ущерб

В соглашении от 9 октября 1990 года между СССР и ФРГ, определяющем вопросы финансового обеспечения содержания и вывода группы войск, в первом пункте было определено, что советская сторона несет расходы и затраты, связанные с временным пребыванием войск, личного состава и членов семей на территории Германии. То есть мы сами оплачивали свое пребывание на территории этой страны. Но что касается вывода войск, полагаю, мы не только сильно поспешили (войска США находятся там до сих пор), но и понесли серьезный материальный урон. Тем более что никто нас не подталкивал к этому шагу. То была чисто инициатива СССР и лично Горбачева. Увы, никто так и не оценил по достоинству этот миролюбивый шаг нашей страны, если не считать, что Горбачев стал «лучшим немцем», как его называют в ФРГ.

– Часто приходится слышать, якобы Германия в ответ на вывод наших войск обещала довольно значительную сумму материальной помощи. Гельмут Коль в мемуарах потом напишет, что они ожидали от нас громадных счетов в качестве компенсации за возвращение земель, чего мы не сделали. Сколько средств на самом деле и на какие цели выделила ФРГ?

– О крупных суммах я не слышал и утверждаю, что ни в одном из документов между СССР и ФРГ такого решения не предусматривалось и даже не прослеживалось.

В развитие договоров о выводе советских войск с территории Германии и широкомасштабном сотрудничестве 9 октября 1990 года было подписано Соглашение о некоторых переходных мерах, которым предусмотрено обязательство правительства ФРГ в течение 1991–1994 годов выделить семь миллиардов марок непосредственно на оплату расходов по содержанию и выводу советских войск, из которых:

• четыре миллиарда марок безвозмездно с зачислением в переходный фонд, в том числе миллиард для покрытия транспортных расходов;
• три миллиарда марок в качестве беспроцентного кредита советской стороне;
• 0,2 миллиарда марок на расходы по подготовке и переподготовке уволенных в запас военнослужащих.

Отдельно рассматривался вопрос о возведении жилья для наших военнослужащих на территории Российской Федерации. На эти цели немецкой стороной выделялось 7,8 миллиарда марок (специальная программа жилищного строительства для выводимых войск). В последующем эта сумма увеличилась до 8,35 миллиарда.

– Эти деньги решили все названные вами проблемы?

– Выделенные средства реально оказались мизерными и абсолютно не соответствовали нашим затратам, что стало понятно всем уже при обсуждении договоров. Но никто не решился повлиять на ход переговоров, обосновать предполагаемые реальные расходы. А мне на том этапе не довелось принимать в этом участия.

Если говорить более конкретно, то на выделенные средства мы с большим трудом смогли решать вопросы транспортировки войск. Особенно с учетом наглого повышения Польшей цены за проезд эшелонов по ее территории. Я уж не говорю о подготовке и переподготовке уволенных в запас военнослужащих, на что трудно загодя определить сумму расходов.

По остальным направлениям затрат средства также были строго ограничены и явно недостаточны. Более того, заключенные договоры и соглашения вообще не учитывали не только рост цен в объединенной Германии, но и другие непредусмотренные мероприятия, которые требовали значительных дополнительных расходов.

Так, за 1991–1993 годы (по сравнению с 1990-м) рост коммунальных расходов на территории Германии, занятой группой, составил от 21 до 75 процентов, на что дополнительно потребовалось 150 миллионов марок, и только после неоднократных переговоров цены по ним заморозили на уровне декабря 1992 года. В это время нашими войсками проводилась огромная работа по рекультивации земель, где было занято ежедневно более 20 тысяч человек и 800 единиц техники. Шла передислокация 174 воинских частей, другие мероприятия. Все это делалось по просьбе властей Германии, на что расходовались сотни миллионов марок. Но немецкой стороной эти суммы не возмещались из-за отсутствия соответствующего договорного механизма.

Значительные убытки мы несли и при расходовании средств на возмещение различных видов ущерба. Соответствующим договором об урегулировании претензий (на основе германского права) были определены лишь общие положения, где наши интересы оказались практически не учтены. Например, пострадавшие по нашей вине немецкие граждане имели право на возмещение как материального, так и морального ущерба, а наши военнослужащие, гражданский персонал и члены семей – только материального. Таким образом, наши люди оказались далеко не защищенными. Более двух лет ЗГВ пришлось разрабатывать, согласовывать и добиваться обоюдно приемлемого механизма правового регулирования взаимных претензий.

– Как в таких условиях удалось финансировать поставленные задачи, решать возникающие проблемы? Насколько известно, они рассматривались коллегиально, в том числе многочисленными комиссиями.

– 20 января 1992 года Постановлением правительства РФ № 35 я был назначен руководителем Комиссии по управлению специальным переходным фондом, куда вошли заместитель министра финансов РФ Анатолий Головатый, начальник Центрального управления военных сообщений Вооруженных Сил стран СНГ Вадим Гребенников, первый заместитель министра транспорта РФ Альберт Бевзенко, заместитель председателя комитета внешнеэкономических связей при Министерстве иностранных дел РФ Владимир Работяжев и другие.

Ельцин в те годы набрал кредитов более 120 миллиардов долларов. А три миллиарда марок для Минобороны пожалел

После назначения министра обороны РФ Павла Грачева председателем Межведомственной комиссии по координации деятельности государственных органов в решении вопросов, связанных с ЗГВ, я доложил ему о проблемах с финансированием группы войск. После чего в декабре 1992-го в Бонне состоялась встреча руководства МО РФ с немецкой стороной. Мною на ней с соответствующими аргументами были доложены причины недостаточности выделяемых средств. Но представители немецких властей заявили: эти вопросы не подлежат пересмотру.

Ситуация была действительно тяжелой. Годы вывода совпали с периодом экономического кризиса страны. Советская и российская стороны своих обязательств в долевом участии с Германией по выделению средств на содержание и вывод войск, увы, практически не выполняли. Более того, государство в ходе вывода войск оставило Минобороны наедине с этими проблемами, рожденными по воле политиков, переложив на нас всю ответственность.

Началось все с Горбачева. Уже во второй половине 1990 года группу войск не обеспечили иностранной валютой, сложилась крайне напряженная ситуация по содержанию ЗГВ. Вопросы финансирования в спешном порядке пришлось решать за счет поставок в ГДР 2,7 миллиона тонн нефти, а из полученных от ФРГ трех миллиардов марок кредита советской стороной на содержание и вывод группы войск было выделено всего 520 миллионов.

Такое отношение продолжилось и при Ельцине. Ни он, ни правительство в вопросы вывода войск не вникали, помощи не оказывали. Единственная сумма в 300 миллионов марок за весь период вывода была получена нами в декабре 1991 года, точнее, выбита после неоднократных обращений к самому Ельцину. Мало того, что власть не выполняла договорных обязательств по финансированию ЗГВ, вынуждая военных становиться коммерсантами и заниматься самообеспечением, но еще из года в год урезала военный бюджет.

Положение группы усугубилось, когда МО РФ прекратило снабжение ее материально-техническим имуществом и продовольствием. Это потребовало крупных валютных средств для их закупки на месте. В критические моменты мы даже использовали валюту, полученную от реализации стратегических запасов организации Варшавского договора.

– В чем состояли меры по экономии бюджетных средств, насколько они были эффективны?

– Делали все возможное, в первую очередь по сокращению расходов на содержание войск, всемерной экономии материальных и денежных средств, изысканию дополнительных (внебюджетных) источников финансирования. Без чего вряд ли можно было вывести войска в установленные сроки.

За 1991–1994 годы ЗГВ было получено 234,6 миллиона марок внебюджетных средств. В целом за счет экономии валюты удалось перевести в центр более 500 миллионов марок и 60 миллионов – Ленинградскому военному округу на приобретение квартир офицерскому составу, что достигалось огромным трудом командования группы войск, руководства Главного финансового управления МО, офицеров финансовой службы всех уровней.

Миллиарды марок внебюджетных средств мы заработали и сэкономили на:

• сдаче в аренду помещений, аэродромов, земельных участков, установке рекламных щитов;
• консервации и досрочной сдаче немецкой стороне малоиспользуемых зданий, производственных мощностей, казарменно-жилищного фонда, отключении их от электро- и водоснабжения;
• сокращении аренды каналов связи;
• количестве загранкомандировок;
• снижении цен на приобретаемые продовольствие, топливо и другие материальные ценности.

– Каким все-таки был механизм поступления средств от Германии?

– Их размер определялся поквартально на встречах рабочей группы во главе с руководителем специального переходного фонда РФ в Министерстве финансов Германии, где присутствовали их представители от Минэкономики, транспорта и др. ведомств. По результатам таких встреч с большим трудом, но почти всегда нам удавалось «выбивать» суммы, превышающие предлагаемые немецкой стороной. Что давало возможность размещать временно свободную валюту под проценты в банках и таким путем получать дополнительные средства.

– Вы сказали, что родное правительство вас бросило на произвол судьбы. Чем это объяснялось?

– Наши обращения за получением денежных средств постоянно натыкались на глухую стену. Понимая, что в родной стране помощи мы не дождемся, предложил министру обороны попробовать пробить для этого целевой кредит через Дойче-банк. С его руководством у меня на тот момент было налажено тесное взаимодействие и сложились хорошие рабочие отношения.

Павел Сергеевич Грачев с воодушевлением воспринял предложение. Я договорился с нашим Минфином на получение правительственной гарантии, и для закрепления договоренности с банком в один из дней пребывания в ЗГВ мы официально посетили головной офис Дойче-банка в Берлине, где встретились с руководством.

Оставалось получить одобрение Ельцина, дальше немецкие банкиры по нашей договоренности брали все на себя. Однако Ельцину было не до нас. Проблемы Вооруженных Сил его волновали меньше всего. И это притом что Россия в те годы на различные цели набрала кредитов более 120 миллиардов долларов. А три миллиарда марок для МО РФ не смогла взять, видимо, чтобы не разорить страну окончательно.

– Недвижимость ЗГВ, как мы уже отмечали, оценивалась примерно в 28–30 миллиардов марок. Почему не удалось ею рачительно распорядиться?

– Первоначально Соглашением о некоторых переходных мерах от 9 октября 1990 года (ст. 7) реализация недвижимого имущества предусматривалась специально создаваемой для этого советско-германской комиссией.

После подписания Ельциным и Колем 16 декабря 1992 года совместного российско-германского заявления стороны отказались от взаимных претензий, немцы оказались абсолютно не заинтересованы в реализации недвижимого имущества и в этом вопросе заняли выжидательную позицию. Помощи нам не оказывали и даже стали мешать. Более того, от реализации нашей недвижимости (еще до подписания указанного заявления) Германия не возвратила нам 50 процентов замороженных средств, безосновательно занеся их в счет выплат за якобы нанесенный экологический ущерб. Не предъявив конкретных фактов и не учитывая проведенной ЗГВ огромной работы по рекультивации земель. После чего мной был представлен доклад министру обороны с предложением вынести этот вопрос на решение президента РФ.

Вместе с начальником Генерального штаба Виктором Дубыниным (Грачев в то время находился в командировке) мы доложили президенту реальное положение дел по данному вопросу, хотя полагали: он его рассматривать не будет. Так и вышло. По его указанию лишь подготовили письмо Колю о «паушальной сделке».

Таким образом, вопрос недвижимости был окончательно закрыт и решен не в нашу пользу. Но неужели нельзя было предвидеть намерение немецкой стороны вынудить нас оставить всю недвижимость и предусмотреть в первом же договоре, что вся она передается Германии за определенную сумму, которая будет использована на обустройство войск и программу жилищного строительства для наших военнослужащих. Ведь из Германии, по разным данным, уезжали около 30 тысяч бесквартирных военнослужащих…

– В СМИ тогда было много нареканий по этим вопросам…

– Естественно, в ходе вывода такой огромной армии в фантастические сроки не все обстояло благополучно с использованием материальных средств. Но по имевшим место злоупотреблениям с имуществом ЗГВ возбуждались уголовные дела, виновные привлекались к ответственности.

Незаконное использование денежных средств не допускалось, единичные факты вскрывались нашей жесткой системой контроля, ущерб полностью возмещался. Однако признаем, что годы вывода войск совпали с периодом, когда в стране была развязана беспрецедентная, грязная антиармейская кампания, которая во многом была направлена и на ЗГВ. Огульная клевета в СМИ с молчаливого согласия и даже поддержки руководства страны нанесла серьезный вред авторитету российских войск в Германии, как и Вооруженным Силам в целом.

Критиканов от власти было много, но поражали люди в погонах. Например, вице-президент Александр Руцкой 16 декабря 1993 года публично заявил, что из 777 военных городков немецкой стороне передано 400 на четыре миллиарда марок, оплата за которые не поступила. Вряд ли кто-то поверит, что Руцкой, при поддержке которого в ЗГВ создавалась комиссия по экономическим вопросам, занимавшаяся недвижимостью, не знал: за плату объекты немецкой стороне не передавались вообще, вся недвижимость отдавалась без взаимных претензий на основании заявления от 16 декабря 1992 года президента РФ и канцлера ФРГ.

Тот же Руцкой беспочвенно обвинил группу войск в передаче многих зданий и сооружений коммерческим структурам бесплатно, несвоевременном истребовании средств по заключенным договорам аренды и т. п. Им был сделан упрек, что деятельность по выводу ЗГВ и факты коррупции вызывают недовольство немецких властей. В действительности ни высшее руководство, ни правоохранительные органы Германии перед ЗГВ такие вопросы не ставили и претензий не предъявляли ни в смешанной комиссии, ни в совместной рабочей группе по правовой помощи и административному сотрудничеству.

К огромному сожалению, все это подхватывалось и некоторыми другими генералами, которые, пользуясь вседозволенностью, полученной с началом псевдодемократии, не стремились к объективной оценке деятельности Минобороны, а попросту пытались свести личные счеты с Грачевым. Особенно отличались в этом Игорь Родионов, Эдуард Воробьев, Лев Рохлин, пытавшиеся очернить факты вывода ЗГВ, меры по реформированию армии, ровным счетом ничего реального не сделав сами. Сфабрикованная ложь, которую несли депутаты-«правдолюбцы», воспринималась как истина, так как наши люди военным верят намного больше, чем политиканам в пиджаках. Отсюда извращенное восприятие обществом всего облика Вооруженных Сил, их руководителей и такое же к ним отношение.

– Все же согласитесь, само Минобороны тогда допускало ошибки, принимало скоропалительные решения?

– Объективности ради нельзя не сказать, что в ходе создания Вооруженных Сил России, их реформирования, передислокации войск из 13 стран мира, раздела армии и флота СССР между бывшими союзными республиками недостатки были. Однако они, в чем я полностью уверен, не носили умысла, не преследовали корыстных целей или личных интересов, а вытекали из сложности решаемых вопросов. Тем более все это совпало с периодом тяжелейшего экономического положения в стране, критическим финансированием армии и флота по остаточному принципу и, повторяю, при отсутствии какой-либо поддержки со стороны Верховного главнокомандующего и правительства.

Выдаваемые на-гора фальшивки о «злоупотреблениях» чаще всего не подтверждались многочисленными проверками, проводимыми как в России, так и в Германии. Поразительно, но за 3,5 года (с 1991-го по 1 июня 1994-го) Западную группу войск посетили, в том числе и с частными интересами, 36,3 тысячи человек, которые пробыли в ней 75,6 тысячи суток. В этот же период там находились 3,5 тысячи различных проверяющих, включая представителей правительства, Генеральной прокуратуры, Министерства финансов, экономики и т. д. На все это тратились внушительные валютные средства МО, значительные суммы из которых были совершенно неоправданными и могли использоваться на неотложные нужды, необходимые для жизнедеятельности войск.

– Чем все-таки вы объясните такое безразличие правительства страны по отношению к Вооруженным Силам, в частности Западной группе войск – лучшей на тот момент по всем показателям? Не тем ли, что мы купились на посулы Запада, елейные речи о наступлении всеобщего мира, окончании холодной войны и т. п.?

– Ситуация складывалась по принципу: Верховный главнокомандующий молчит, а молчание – знак согласия. На самом деле таким поведением власть стремилась свою ответственность за провалы с финансированием армии и флота, их реформированием и созданной тяжелейшей обстановкой в жизнедеятельности новых, неокрепших Вооруженных Сил перенести на Министерство обороны. Развалив СССР с помощью некоторых наших продажных руководителей, Запад стремился не допустить возрождения армии, чтобы за счет этого развалить и новую Россию. А когда все увидели, что брошенная на выживание армия не разваливается, неимоверными силами сохраняет офицерский корпус, свой костяк, изо всех сил продолжает создаваться, была инициирована система ее очернительства, прежде всего, естественно, министра обороны Грачева. На плечи которого, кстати, судьба взвалила задачу руководить Вооруженными Силами с огромными историческими проблемами.

Меня могут обвинить в том, что косвенно защищаю Грачева, так как был в одной с ним команде, тем более решал финансовые вопросы. Но повторю еще раз: сотни, тысячи проверок, проведенных в Вооруженных Силах РФ, в том числе в финансовой службе, не выявляли фактов, доказывающих виновность руководства Минобороны и министра.

Увы, судьба Грачева, как мы с вами знаем, сложилась трагически. Его, как пешку, сбросили с шахматной доски за ненадобностью. В этом и состоял цинизм российской власти. Как солдат, он выдержал все, выстоял и до конца был предан интересам государства, президенту. Но Ельцин в нужный для него момент с позором отправил Грачева в отставку.

– Какие уроки из всего этого мы должны вынести?

– Выводы должно сделать прежде всего нынешнее руководство страны, чтобы подобное не повторилось. Что касается вывода ЗГВ, то помню, когда мы встречались с руководителями бундесвера, министерств и ведомств Германии, слушали их хвалебные речи о том, что теперь мы друзья, меня никогда не покидало предчувствие: фанфары о нашей дружбе скоро станут похоронным маршем. Так и случилось. НАТО давно у наших границ.

После торжественных мероприятий по выводу войск в Берлине с музыкальными номерами Ельцина на проводах мы, несколько генералов во главе с министром обороны, возвращались домой в подавленном состоянии. На аэродроме перед отлетом в Москву нас внезапно окружила большая группа иностранных корреспондентов, которые не давали пройти к самолету и наперебой кричали: вы предали и бросили весь народ ГДР! Сердце сжималось от боли и горечи.

Считал и считаю: подобный вывод Западной группы войск стал историческим позором для СССР и его правопреемницы – новой России, что произошло из-за, мягко говоря, недальновидности Горбачева и Ельцина, двух основных виновников развала страны. Они предали результаты Второй мировой войны и ее победителей, нарушили нормы международного права. Нанесли непоправимый моральный, экономический, политический и оборонный ущерб нашему государству.

Забывать об этом не имеем права ни мы, ни наши дети, ни будущие поколения России.

Заголовок газетной версии – «Приказ отступать без претензий».

Беседовал Олег Фаличев

https://www.vpk-news.ru/articles/51704