Мне не повезло. Я не служил с Дейнекиным ни в одной эскадрилье, ни в одном авиационном полку, даже ни в одном виде вооруженных сил. Он – боевой летчик, стратег, я – только военный журналист. И наши армейские биографии никак не пересекались.

Но мне здорово повезло в другом. Корреспонденту центральной газеты, мне довелось сопровождать главнокомандующего Военно-воздушными силами России генерала армии Петра Дейнекина во многих командировках, бывать у него в штабе на Большой Пироговке, подолгу беседовать и даже (что не принято у людей в погонах) спорить с ним, — я могу сказать, что знаю о нем больше, чем многие другие. Но, конечно же, меньше, чем хотелось бы.

Главком

Январь 1992 года. Только-только распался Советский Союз. Страна, армия – в шоке. В Кремлевском дворце собирается Всеармейское совещание представителей офицерских собраний. 4839 офицеров и генералов со всех краев нашей бывшей родины. Только что выступил президент России Борис Ельцин, после него президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. Обещают, что все будет хорошо, волноваться не стоит. Каждая офицерская семья получит квартиру, как минимум, в два раза возрастут оклады служивых, армию сокращать не станут…
В эти обещания мало кто верит. Больше никого из президентов вновь образованных государств в зале нет. Не долго пробыли и Ельцин с Назарбаевым. На трибуне – бывший министр обороны СССР, а ныне главнокомандующий вооруженными силами СНГ Евгений Шапошников. Он говорит о том, что развал Союза, конечно же, для всех – большая беда, но что свершилось – то свершилось, пути назад нет и надо учиться жить по-новому. «Армия должна проявлять выдержку и оставаться вне политики».
Выдержки не хватает. С галерки раздается крик:
-Долой предателей! Маршала Шапошникова – в отставку!
Зал загудел, как улей. Раздались аплодисменты. В рядах, где сидели сухопутчики, начали скандировать «Отставка! Отставка! Отставка!». Им, кроме всего прочего, «авиационный министр» — поперек горла. Маршал не сдержался. Круто развернулся и ушел со сцены. К трибуне подошел главком ВВС Петр Дейнекин:
-Мы с вами — армия, а не хреновый партизанский отряд. У нас решения криком и голосованием не принимаются. Прошу извиниться перед маршалом и пригласить его вернуться. Иначе делегация ВВС покинет собрание.
Летчики дружно поднялись со своих мест. Вслед за ними встали и моряки. Галерка притихла. Надолго замолчал и зал. Несколько старших офицеров пошли за маршалом. Он появился не сразу, но, как будто ничего не случилось, продолжил вести собрание. 
Потом я спросил у Дейнекина, зачем он бросился на «амбразуру»? Ведь «демократическая волна» могла снести и его самого.
-Офицер обязан защищать своего командира, — ответил он. 
Через два месяца мы с главкомом прилетели на Украину. Там базировалось несколько дивизий военно-транспортной и стратегической авиации ВВС Союза. Двести самолетов Ил-76, двадцать воздушных топливозаправщиков Ил-78, двадцать стратегических бомбардировщиков Ту-95МС и столько же стратегических ракетоносцев Ту-160 с крылатыми ракетами Х-55 и ядерными зарядами к ним. Практически вся стратегическая и танкерная авиация страны.
По Лиссабонскому соглашению Украине запрещалось иметь стратегические ядерные силы. Но передислокацию «стратегов» с аэродромов в Прилуках, Узине и Полтаве в Рязань и Энгельс командир дивизии генерал-майор Михаил Башкиров саботировал. Он принял украинскую военную присягу и сделал так, чтобы эти самолеты не смогли подняться в воздух. Министр обороны Украины, тоже бывший военный летчик, генерал-полковник Константин Морозов не разрешал перелет Дейнекина на полтавский аэродром. Если бы не шум, поднятый российскими журналистами, мы бы в дивизию стратегической авиации не попали.
Но и там, несмотря на распоряжение главкома, генерал Башкиров отказался собрать в клубе боевых летчиков. Многие из них пришли на встречу с Дейнекиным вопреки его распоряжению. А когда Башкиров попытался воспрепятствовать этой встрече, главком ВВС публично, под прицелами нескольких телекамер, указал бывшему подчиненному на дверь.
Такого на телеэкранах страны еще не было, чтобы один генерал выгонял из зала другого генерала.
-Когда я командовал дальней авиацией, — скажет мне через много лет Дейнекин, — среди моих воспитанников были генералы Башкиров, Гребенников и Дудаев. Разрыв с каждым из них стал для меня настоящей драмой.
Начальника 1338-го Испытательного центра ВВС Владимира Гребенникова судили за катастрофу трех истребителей Су-27 и гибель четырех летчиков пилотажной группы «Русские витязи». В декабре 1995 года при возвращении домой с международного аэрошоу на малазийском острове Лангкави генерал, сидевший за штурвалом самолета-лидера Ил-76, завел истребители в горы возле вьетнамского аэродрома Камрань. На процессе против Гребенникова выступал и Дейнекин. Он не стал выгораживать своего любимца. Начальник испытательного центра получил шесть лет лишения свободы.
-Дело не в том, что за гибель наших лучших летчиков его нужно было обязательно наказать, — говорит Дейнекин. – Нужно было вскрыть истинные причины этой трагедии, чтобы они стали уроком. И здесь личные симпатии не имеют значения.
Кстати, за те семь лет, пока Дейнекин командовал ВВС России, количество летных происшествий с гибелью людей шло на убыль. В 91-м году – их было 13, потом 11, 7, 5, 3, 2 и одно в 1997-м. 
В начале декабря 1994 года главком ВВС провел операцию по уничтожению двухсот учебно-боевых самолетов Л-39 и пятидесяти пассажирских Ту-134, которые находились на чеченских аэродромах. Сделано это было среди бела дня. Причем, так аккуратно, что взлетно-посадочные полосы оказались нетронутыми, а от самолетов осталась только груда металла. Я видел все это в январе 1995 года после провального штурма сухопутчиками чеченской столицы. 
Сегодня, когда мы знаем о трагедии 11-го сентября, легко представить, что могли натворить чеченские камикадзе, у которых было две с половиной сотни самолетов, каждый из которых способен нести, как минимум, стокилограммовую авиабомбу. Генерал Дейнекин понял это задолго до событий в Нью-Йорке и Вашингтоне.
Президент Ичкерии прислал ему тогда телеграмму: «ПОЗДРАВЛЯЮ ЗАВОЕВАНИЕМ ГОСПОДСТВА В ВОЗДУХЕ ТЧК НО ВСТРЕТИМСЯ МЫ НА ЗЕМЛЕ ТЧК ДУДАЕВ». 
Встретиться им больше не пришлось. Бывшего командира дивизии стратегической авиации и президента самопровозглашенной республики летом 1996 года настигла высокоточная авиационная ракета. Через год Петр Дейнекин стал Героем России. А еще через пару месяцев, когда ему исполнилось шестьдесят, вдруг ушел в запас. Когда его спрашивают, за что он получил Золотую Звезду, он отвечает:
-За честность.

Воспитание характера

Он родился 14 декабря 1937 года в станице Милютинской, что находится в большой излучине Дона, недалеко от Ростова. Отец – директор местной школы, мать учительствовала. В первые дни войны Степан Николаевич Дейнекин записался в военную авиацию, и его направили учиться в Борисоглебское военное училище летчиков. 7 мая 1943 года у молодого пилота не раскрылся парашют. Мальчишка понял, что должен заменить отца.
Для детей-сирот в стране было открыто много военных спецшкол. Что-то вроде нынешних кадетских корпусов. Петр Дейнекин, закончивший семь классов во Львове, куда семья перебралась из Милютинской, написал письмо директору Харьковской спецшколы ВВС, что очень хочет стать летчиком. Ответ пришел быстро. «Спецшколы ВВС, — сообщал Григорий Яровой, — не принимают юношей из западных областей страны». Это был 1952 год. В Прикарпатье еще действовали бандеровцы.
Больше всего возмутилась мама – Зинаида Михайловна. «Мальчик бредит авиацией, — писала она Яровому. — Его отец был летчиком, а родом мы не с западных областей Украины, а с Дона». «Это меняет дело, — ответил директор. – Пусть приезжает. С собой иметь полотенце, зубную щетку и деньги на обратный путь».
Но денег у Дейнекиных не было даже на дорогу до Харькова. «Пришлось продать трофейный аккордеон «Травиата», который мне привез с фронта дядя, — вспоминал потом Дейнекин. – Хватило только на дорогу туда. Назад пути не осталось». Он поступил в спецшколу, и учился там так, как будто ничего главнее в его жизни нет. Но главным была не только учеба, прыжки с парашютом, но и спорт. Акробатика, а затем и бокс. Худой и звонкий, как многие послевоенные полуголодные дети, Петр Дейнекин учился отстаивать свою мальчишескую честь на ринге. Он до сих пор помнит своего тренера – известного в те годы украинского полутяжа Виктора Лозова. 
По воскресеньям в городе устраивались бои на «открытом ринге», куда мог прийти любой желающий и с соблюдением всех боксерских правил показать, на что способен. «Это закаляло характер, — говорит Дейнекин. — А те ребята, с кем мы дрались на ринге, стали потом мне друзьями на всю оставшуюся жизнь».
Перед выпуском из спецшколы на парашютных прыжках Дейнекин сломал ногу. Не мог ходить ни на занятия, ни на экзамены. «Тройки» в аттестат ему поставили автоматом. Начальника Балашовской школы военных летчиков, куда он приехал поступать, они «впечатлили». Приняли всех харьковских ребят, кроме него. «Троечники» авиации не нужны», — сказал полковник.
Дейнекин встал и, едва-едва сдерживая слезы, заявил:
-Мой отец был летчиком. Я никуда отсюда не уеду. 
Он осваивал авиационную науку с тем же остервенением, как и уроки бокса, как и программу Харьковской спецшколы ВВС. На первом курсе начал летать на учебном Як-18, на втором — на «тяжелом» десятитонном транспортном Ли-2, российской копии американского Douglas DC-3, последний экземпляр которого разбился минувшим летом в Мячково. И, закончив училище по первому разряду, попросился не в Москву, Ленинград, Одессу или Киев, где располагались штабы воздушных армий и чьи начальники летали на самом комфортабельном по тому времени самолете, а на Дальний Восток. Говорит: «сыграл свою роль кинофильм «Два капитана», считал, что настоящим летчиком можно стать только в Арктике».
Он летал там, что называется, без передыху. На мыс Шмидта, в Воркуту, в Анадырь и Тикси, в Оленегорск… Южное побережье Северного Ледовитого океана было в то время главным советским плацдармом для нанесения, в случае чего, воздушного удара по Соединенным Штатам. И аэродромы там строились один за другим. Самые современные, способные принимать любые машины. Сначала бомбардировщик Ту-16, затем ракетоносец Ту-95. 
Дейнекину выпало командовать первым в стране полком, на вооружении которого приходили уникальные машины Ту-22М2, названные американцами «Backfire» («Огонь сзади»). Когда они взлетали на форсаже, за ними метров на десять тянулось пламя. Отсюда и название. А грохот был такой, что в Полтаве (полк располагался именно там) дрожали в домах стекла. Правда, об этом нельзя было никому говорить, — самолеты были страшно секретными. Летчики даже ездили на завод принимать их в гражданской одежде. Изучали, сидя в кабине на табуретке. Гонка вооружений в начале семидесятых была такая, что министр оборонной промышленности Дмитрий Устинов приказал запустить этот самолет в серию, когда опытный образец еще стоял на заводских стапелях.
После сверхзвукового Ту-22 был турбовинтовой Ту-95. Потом Дейнекин «пересел» на Ту-160. И от самолета к самолету он успевал полетать в «Аэрофлоте (кабины «Туполевых» очень похожи, а налета за месяц больше, чем у военных за год), отучиться в монинской Академии ВВС имени Гагарина, Академии Генерального штаба. От командира полка вырос до командира дивизии, затем до командующего воздушной армией, командующего стратегической или, как принято ее официально называть, дальней авиации.
Во время учебы в Монино Дейнекин занялся самбо. Там их, боевых летчиков, тренировал мастер спорта Герман Руденский, проходивший службу в органах МВД и хорошо владевший болевыми приемами. «Он научил меня падать, — рассказывает Дейнекин, — не ныть от боли, защищаться от ножа и кастета». Потом эти знания командир передавал своим офицерам на занятиях по физической подготовке. 
А, когда генерал поступил в академию Генштаба, он привел в школу «Самбо-70», к легендарному Давиду Рудману своего сына Мишу.
«Я виноват перед ним, — говорил он мне, — служба, постоянные командировки, полеты не позволяли мне заниматься его воспитанием, но очень хотелось, чтобы он вырос настоящим мужчиной. А именно занятия самбо, тем более у Рудмана, и могло этому помочь. У Давида учат терпеть, быть смелым, честным, мужественным, не подводить себя и страну, любить свой дом, мать, отца и родину, уметь защитить себя и своих близких, руководствоваться правилом: один за всех и все – за одного. Это школа воспитания характера».
Михаил Дейнекин не стал выдающимся спортсменом, хотя медаль за победу на одном из турниров в Великобритании получил. Он закончил три курса Строгановского училища по классу промышленного дизайна. Сейчас учится летать на самолетах. Вместе с отцом ездит на аэродром в Мячково и уже крутит фигуры высшего пилотажа на спортивном Як-52. 
Петр Дейнекин гордится своим сыном. Убежден, что тот стал настоящим мужчиной. А Давида Рудмана, который сейчас живет в Штатах, считает его крестным отцом.

Не сдавать завоеванных высот

В девяностых годах прошлого столетия генералу Дейнекину в качестве командира корабля довелось пилотировать знаменитый американский стратегический бомбардировщик B-1B Lancer («Копье»), провести на нем две дозаправки в воздухе, чем он удивил пентагоновских генералов. В его честь на самолете, как это принято в США, даже написали фамилию «P.DEYNEKIN». Такая же надпись есть и на шлеме, который ему американцы подарили на память. А еще он летал на легендарном бомбардировщике В-25 Mitchell, который прославился в дни Второй мировой войны. На нем после Перл-Харбора американские летчики бомбили Токио.
То, как в США гордятся своей историей, как бережно хранят ее, как умеют воспитывать на традициях молодое поколение, вызывает его уважение. 
-Нам тоже не мешало бы поучиться этому, — говорит он. 
После увольнения из армии Герой России, генерал Дейнекин был начальником управления в администрации президента России, а когда государственная служба закончилась, ушел в бизнес, активно занимается общественной работой. В первую очередь, в Федерации самбо. Не упускает ни одного свободного дня, чтобы не полетать за штурвалом самолета. Все, что происходит в родной стране, ему, конечно же, не безразлично.
Главком, естественно, переживает за судьбу отечественной авиации. «Это до чего нужно докатиться, чтобы на родине первых тяжелых самолетов, в стране, которая продавала свои машины в 60 государств, в погоне за сиюминутной прибылью стали закупать за границей подержанные воздушные суда», — говорит он. «Пока судьбой отечественной авиации, — убежден Дейнекин, — не займется лично глава государства, как это делали Николай II и Сталин, авиации у нас не будет. Такой, к сожалению, как модно сейчас говорить, наш национальный менталитет».
А еще Дейнекина волнует пресловутый закон о монетаризации льгот.
-Кто додумался отменять льготы фронтовикам накануне 60-летия Победы в Великой Отечественной войне, понять невозможно, — возмущается он. – Эта «зурабовщина» — форменное безобразие. Льготы всегда были стимулом для людей, которые рискуют своей жизнью ради родины. А теперь получается, что чиновник получает льгот в 440 раз больше, чем ветеран, заслонивший страну в годы войны.
«Неужели мы не понимаем, что на отношение государства к старикам смотрят молодые, и они понимают, что и с ними поступят так же, когда они станут слабыми и беспомощными, — говорит Дейнекин. – Разве так можно воспитать у молодежи любовь к Родине?!» 
Воспитание молодежи было, пожалуй, главной темой наших разговоров и споров с Петром Степановичем. Зачем нужно патриотическое воспитание, недоумевал я? Это все равно, как воспитывать любовь к матери, что ни у одного человека не отнять.
-Вы неправы, — возразил Дейнекин. – Внушать молодежи, что у нас все – самое лучшее, как это иногда делалось в советское время, конечно, примитивно. Но рассказывать об истории нашей страны, о ее героях, призывать равняться на них, уважать старших, любить спорт, быть сильным, храбрым, уметь защитить мать, отца, родных и близких, девушку, дать сдачи хулигану и насильнику – что тут плохого? Не пресмыкаться перед всем заграничным, а стараться, чтобы у нас было, как минимум, не хуже, чем у них, а даже лучше. Разве это не воспитание?! Из таких качеств, по-моему, и получается настоящий русский характер. «Русский» — не в этническом смысле, а по сути гражданина нашей великой многонациональной родины.
«Я — за такое воспитание, — говорит Герой России. – А вы?»

Полет на американском бомбардировщике 

В августе минувшего года мы с генералом армии Петром Дейнекиным, бывшим главкомом ВВС, а в новой жизни вице-президентом крупной страховой компании, мы приехали в подмосковное Монино, где находится Академия Военно-Воздушных сил России имени Юрия Гагарина и знаменитый музей ВВС, на праздник Военной Авиации. 
На старый монинский фронтовой аэродром, где в годы Великой Отечественной войны базировалась советская дальняя авиация, бомбившая Берлин, приземлились зарубежные «Летающие легенды» — самолеты Второй мировой. И среди них американский бомбардировщик В-25 Mitchell, который нам в те «сороковые, роковые» поставляли по ленд-лизу. Полированный двухмоторный «бомбер» с красным быком на боку (самолет принадлежал австрийской пивной компании Red Bull) и огромным прозрачным пластиковым колпаком впереди фюзеляжа сразу привлек внимание Дейнекина.
-Последний раз я летал на таком в Штатах, — мечтательно сказал он, — но тогда я был главкомом, почетным гостем их ВВС. Это легендарная машина. Американцы на ней летали бомбить Токио, взлетали с Перл-Харбора и жарили в один конец. Заправки на возвращение назад не хватало. Приходилось садиться где-нибудь в Китае или у нас, на Дальнем Востоке. НЕ плохо было бы еще разок подняться на нем в небо…
-Как? – удивился я. – Австрийцы вряд ли разрешат.
-Это мы посмотрим, — сказал генерал и, не обращая внимания на милиционеров, которые пытались преградить ему путь, пошел к самолету. Я поплелся за ним, перекидывая с плеча на плечо сумку с фотоаппаратурой.
Командира самолета Грабнера Гапе боевые заслуги Дейнекина, конечно же, впечатлили: Герой России, заслуженный летчик, генерал армии, но…
-Есть ли у вас, генерал, сертификат на право управлять таким самолетом?
Сертификата у Дейнекина не было. 
-Я уже летал на таком самолете, — начал рассказывать по-английски австрийцу свою военную биографию Дейнекин. – А еще на Ли-2, Як-18, Ту-16, Ту-22М2, Ту-95, Ту-114, на Ту-160. Ты слышал о таких самолетах?
Австриец о них, конечно же, слышал. Но порядок есть порядок. Нужно, как минимум, разрешение главкома ВВС России генерала армии Владимира Михайлова. 
-Это не проблема, — заверил Дейнекин.
Такое разрешение он и австрийцы получили. И в тот час, когда «Митчеллу» дали команду на взлет, Дейнекин пригласил в кабину самолета и меня.
-Будешь за стрелка-радиста, — сказал он мне. – Там сзади фонарь, пофотографируешь с высоты музей, самолеты… 
Мне бы хорошенько подумать, прежде чем соглашаться. Но времени на раздумья не было, и я мигом полез по трапу в люк самолета. Потом пожалел об этом.
-По-английски говорите, — спросил меня второй пилот Рейдмен Райнер?
-Нет, — помотал я головой.
-Ничего, — успокоил он и показал на гарнитуру переговорного устройства. – Будет плохо, — кричите. 
Что кричать и кому кричать, если я давно забыл английский, сразу, как сдал по нему экзамен, было непонятно. Но делать было нечего: назвался груздем, — полезай в кузов. И я заполз на животе в фонарь бортового стрелка.
Взлетали австрийцы. Нормально, плавно, как на пассажирском самолете. Под моим фонарем пробежала зеленая грунтовка полевого аэродрома, потом колыхнулся хвост самолета, я оказался летящим на Монино, над Звездным городком космонавтов, над железнодорожной полосой, по которой катила электричка, над водонапорными башнями, над дачками и озерами. В воздухе они передали штурвал Дейнекину. И самолет тут же лег на крутой вираж. Почти что вертикально на крыло. 
Мне стало не по себе. 
Я никогда не летал на боевом самолете, фигуры высшего пилотажа наблюдал только с земли, и оказаться вдруг в небе, над ложащимися на бок домами – этого не пожелаешь никому. Тем более, что я понимал: самолет – старенький, фронтовой. Вдруг что-то заклинит. А у меня – жена, дети, кто он них позаботится, если этот блестящий на солнце «бомбер» развалится на куски?!… 
Это еще была не паника, но что-то очень похожее на нее. 
-Генерал, — услышал я в наушниках голос командира В-25. – Это не истребитель.
-Знаю, — ответил Дейнекин. – Но самолет – очень хороший. Он все умеет…
И переложил руль на другой борт. Я сообразил, что уже здорово понимаю английский, и покатился от одной стены самолета – к другой. Едва успел прижать к себе фотоаппарат, чтобы он не полетел по салону. Конечно, о том, чтобы пофотографировать что-то еще уже не было и речи. Щелкнул пару раз, и больше поднять аппарат не удавалось. Правда, ничего кричать в микрофон гарнитуры не стал. Наверное, постеснялся. А, может, боялся перепутать все английские слова, которые знал, или просто открыть рот.
Но, правда, через полчаса мои страдания закончились. 
Mitchell приземлился на зеленую траву монинского аэродрома так же плавно и аккуратно, как и взлетал. Я выполз из него на негнущихся ногах.
-Ну, как, — спросил меня сияющий от радости главком? – Удалось чего-нибудь снять?
-Не знаю, — ответил я. – Проявка покажет.
-А вот у меня все получилось, — сказал Петр Степанович.
Я посмотрел на него и понял: военные летчики в запас не уходят – они остаются всегда молодыми, несмотря ни на возраст, ни на тяжелые генеральские погоны. И это еще одно правило, которому научил меня летчик Дейнекин.

Виктор Литовкин
Москва-Монино-Москва