Не скрою, испытал некоторое волнение. Главком, тем более такого рода (тогда вида) войск – величина, прямо скажем, государственная. На нем ответственность за стратегическую безопасность страны, своевременный старт десятков ядерных баллистических ракет, которые могут уничтожить половину американского континента. Какой будет реакция на то, что встречает не первое лицо печатного органа?

Из «Волги» ГАЗ-24 вышел генерал-полковник в очках, среднего телосложения, в повседневной форме одежды. Как и положено, я представился. Сергеев без всякого высокомерия, присущего некоторым генералам советской закваски, протянул руку. Бросив взгляд на наше серое пятиэтажное здание, произнес: «Ни разу не был на вашем командном пункте». Это было сказано не без тонкой иронии, но по-доброму, что сразу разрядило ситуацию. По пути задал несколько, казалось бы, обычных уточняющих вопросов о работе редакции, коллективе. Чувствовалось, он еще весь погружен в дела и проблемы войск, которых тогда в РВСН, как и во всей Российской армии, было выше крыши.

Когда главком зашел в кабинет главного редактора, его внимание привлекли специальные стенды с круглыми табло, в которых горели цифры 1, 2, 3… В глазах Сергеева мелькнуло неподдельное любопытство. Уловив это, я пояснил, что так обозначаются номера и время подписанных в печать газетных полос. Вспомнив, как министр сравнил редакцию с командным пунктом, добавил: «Это как у вас в РВСН – пуски ракет. Первая, вторая и третья уже стартовали, остальные в готовности».

Шутка, видимо, понравилась Сергееву, он улыбнулся и, как показалось, чуть дольше задержал на мне взгляд.

Вскоре прибыл главный редактор, необходимость в моем присутствии отпала. Выходя из кабинета, я подумал, как разительно отличается интеллигентный стиль общения стратегов-ракетчиков от манеры некоторых общевойсковых командиров-рубак. Но не мог и представить, что это была встреча с будущим министром обороны.

Министерская чехарда

На должности ГК РВСН Сергеев, несмотря на серьезные проблемы с финансированием, умудрялся совершенствовать боевую и оперативную подготовку войск, обеспечивал качественное техническое оснащение. Не забывал о научном заделе. Сам защитил диссертацию по системам боевого управления, стал профессором, доктором наук, активно участвовал в создании, испытании и внедрении новых систем ВВСТ. Поэтому со знанием дела говорил о «прорывных технологиях», накопленных в «оборонке». Именно к ним относил свое детище – ракетный комплекс «Тополь-М», из которого в наше время вырос еще более совершенный РС-24 «Ярс».

Потом его, уже министра обороны, кое-кто за глаза упрекнет: мол, больше денег выделял любимым ракетным войскам в ущерб другим. Но, во-первых, делалось это совершенно прозрачно, вплоть до каждого рубля и по решению правительства. Во-вторых, войска финансировались тогда в соответствии с их значимостью для обороны. В-третьих, даже последний пенсионер сознавал: США считаются с ослабленной Россией до тех пор, пока она имеет ядерные зубы. Научные разработки по ракете «Сармат», о которой говорил в Послании Федеральному собранию президент страны, были предопределены как раз в те времена.

Что касается проблем финансирования армии, то в первую очередь они били по социальной сфере. Офицеры месяцами не получали денежного довольствия, семьи голодали. В то время когда верхушка страны откровенно обогащалась, процветали залоговые аукционы, «авторитетные» люди крышевали казино. Увы, российская власть, занятая лобызаниями с США, мало обращала внимания на армию. Чиновники были уверены, что наступили золотые времена, войны больше никогда не будет, Вооруженные Силы – балласт. Все попытки военных привлечь внимание властей предержащих оставались без ответа, даже вызывали раздражение. Предшественник Сергеева – генерал армии Игорь Родионов поплатился за то, что в одном из властных кабинетов осмелился откровенно заявить об этих проблемах, показал «Красную звезду» с подборкой писем из войск под заголовком «Так жить и служить нельзя». Ельцину это крайне не понравилось, министра уволили со скандалом в течение суток.

На таком фоне предстояло работать Сергееву, которого волевым решением президента назначили на должность главы военного ведомства 22 мая 1997 года, а незадолго до этого (13 августа 1996-го) присвоили звание генерала армии. Начал он с облета военных округов, знакомства с командующими, бесед с простыми офицерами. Поездку в Дальневосточный военный округ поручили освещать мне.

…Летели сквозь ночь на край России, а я никак не мог отделаться от мысли: зачем вполне благополучному главкому РВСН взваливать на себя неподъемный министерский портфель? В его-то возрасте, в столь безрадостное, даже страшное для страны время? Уж не для того ли, чтобы перед пенсией отметиться еще в одном воинском звании и высшей военной должности?

Умудренному службой и жизненным опытом, ему надлежало найти выход из ситуации, которая сложилась в армии в результате поспешных и непродуманных реформ, иногда по глупости. Чувствовалось, министр находится в постоянных раздумьях, поиске решений. Его внутреннее состояние выдавали усталый, тяжелый взгляд, неизменная пачка сигарет в день. Я удивлялся, откуда у Игоря Дмитриевича берутся силы. После многочасовых ночных перелетов, когда хотелось лишь прислонить голову к подушке, он направлялся на полигоны, стрельбища, инспектировал ход учений, заслушивал командиров.

Так случилось и в этот раз. В 8.20 местного времени самолет коснулся колесами бетонки хабаровского аэропорта. Уже через час министр приступил к заслушиванию командующего войсками ДВО генерал-полковника Виктора Чечеватова, командующих воздушной армией генерал-майора Аркадия Барсукова и армией ПВО генерал-лейтенанта Урузмага Огоева. После этого направился в окружной учебный центр, где шли полевые занятия, огневая подготовка и вождение танков, боевых машин.

Только поздно вечером я, совершенно вымотавшись, но отправив в редакцию материал, добрался до кровати в номере и заснул. А министру еще предстояли полет с группой офицеров на Камчатку и возвращение на следующие сутки обратно. Тогда не было мобильников, компьютеров, электронной почты. Отправлять заметки приходилось военным телеграфом через несколько узлов связи на центральный в Москве – «Рубин». Это была мука. Но, видимо, такая оперативность понравилась Сергееву. В каждом номере тогда еще ежедневной «Красной звезды» выходили мои заметки о его рабочей поездке.

В Хабаровске местный журналист задал на пресс-конференции не совсем корректный вопрос: «Не пожалели вы после ста дней нахождения на посту министра, что согласились на такое назначение?». Это можно было оставить без комментариев, но Сергеев, чуть подумав, произнес с присущим ему спокойствием и твердостью: «Не жалею. Потому, что понимаю необходимость перемен в армии и хочу довести их до логического завершения».

В поисках правды

Требовалось выработать концепцию реформирования, методологию строительства новой армии. Какой ей быть численно, контрактной или по призыву? Мобильные, хорошо управляемые, компактные армию и флот с современной боевой техникой и средствами управления надо было создавать почти с нуля, без четкой линии государства, без закупок ВВСТ за рубежом. Работы на десятилетия. Но кто бы ему дал столько времени.

Остро осознал и то, что без офицерского корпуса, авторитет которого государство опустило тогда ниже плинтуса, нельзя воплотить задуманное в жизнь. Честь офицера надо было защищать не только от тявкавших либеральных мосек, но и перед политическим руководством страны. Ведь тогда даже из Военной доктрины вымарывали формулировку «потенциальный противник», боясь обидеть западных партнеров. И Сергеев сражался с открытым забралом.

Поэтому глубоко не прав тот, кто считал его лишь послушным исполнителем и ельцинским назначенцем. Приняв пост, он недвусмысленно заявил о своей позиции: «Всем уже надоело жить и служить без боевой подготовки, без своего профессионального дела, видеть, как на твоих глазах разлагается армия». Или так: «Жить в нечеловеческих условиях и сохранять дух патриотизма противоестественно».

Был проведен системный анализ состояния и тенденций развития военно-политической и социально-экономической ситуации, выработан стратегический прогноз. С привлечением лучших ученых и специалистов, передовых методик сделаны всесторонние оперативно-стратегические и технико-экономические расчеты. Результатом этого интеллектуального и профессионального штурма стал замысел реформирования армии и флота.

На каких основных направлениях Сергеев сосредоточил усилия? Во-первых, на сохранении и повышении боеготовности, боеспособности Вооруженных Сил за счет оптимизации их структуры, состава и численности. Во-вторых, на качественном подъеме уровня технической оснащенности, подготовки и материально-технического обеспечения. В-третьих, на повышении социального статуса военнослужащих. При этом вполне трезво оценивал возможности государства. «Мы реалисты. Исходим из тех средств, которые страна в состоянии выделить на оборону, – скажет он. – Предпочитаем не стенать и сокрушаться по поводу действительно тяжелого положения армии, а трудиться».

В строительстве ВС в конечном счете пришли к двум компонентам: Силам ядерного сдерживания (СЯС) и Силам общего назначения (СОН). ВВС и ПВО решено было интегрировать в оперативно-стратегических командованиях (ОСК), в которые должны были преобразоваться военные округа. В 2010 году, уже после Сергеева, их останется четыре: Западный (ОСК «Запад»), Южный (ОСК «Юг»), Центральный (ОСК «Центр»), Восточный (ОСК «Восток»). Был поставлен вопрос и о создании единого тылового обеспечения, унификации отдельных систем ВВТ. Именно такие подходы в МТО Российской армии работают и сегодня, что показал боевой опыт Сирии.

Придание военным округам статуса оперативно-стратегических командований позволило сосредоточить права в руках одного военачальника, включить в зону ответственности формирования других силовых ведомств, находящихся на их территории. Именно Сергеев посягнул на такую «священную корову», как «другие войска и формирования»: МВД, ФСБ, МЧС, погранслужбу и т. п. Генштаб тогда выдержал трудную дискуссию, но настоял на том, чтобы они вошли в единую программу реформирования ВС РФ. Из состава военных округов в свою очередь выводились учреждения и организации, которые обладая кадрами и основными фондами, способны были самостоятельно зарабатывать средства для жизнеобеспечения и фактически уже являлись хозяйствующими субъектами.

В Сухопутных войсках количество дивизий уменьшалось, но их боевой потенциал увеличивался. В том числе за счет новых ВВСТ и систем управления, чего потребовали итоги первой чеченской кампании. Сегодня трудно представить, но тогда в России полностью боеготовых воинских частей в Сухопутных войсках почти не осталось. В Чечню войска собирались со всей страны, с бору по сосенке.

Но нереально было сразу изменить облик всей армии. И Сергеев нашел решение – создать части постоянной боевой готовности. Вначале их было очень мало, зато они полностью укомплектовывались лучшим вооружением, оснащались всем необходимым. Солдаты и офицеры реально занимались боевой подготовкой, а не уборкой территории или хозработами. В 1999–2000 годах именно благодаря прозорливости Сергеева и таким частям, считаю, мы выиграли вторую кавказскую войну, не опустились еще до одного Хасавюрта. За это Игоря Сергеева наградят «Золотой Звездой» Героя Российской Федерации. Он не раз прилетал в Чечню, чтобы скоординировать действия войск, уточнить план операций.

В 1997–1998 годах РВСН, ВКС, РКО интегрировали в единый вид – Ракетные войска стратегического назначения. Сегодня правильность этого шага, возможно, кое-кто подвергнет сомнению. Но по тем «бедным» временам это была, может, единственная возможность сохранить ВКС и РКО, что, кстати, повысило примерно на 20 процентов эффективность их применения, дало значительный экономический эффект.

Вместо того чтобы резать и пилить тяжелые ракеты в соответствии с международными договорами, мы стали их преобразовывать в гражданские носители для геостационарных и низких орбит. Это позволило загрузить ряд предприятий, НИИ.

Аварийная посадка

Вертолет Сергеева избежал обстрела боевиками в Чечне. Но ЧП настигло его в Югославии. Это случилось в Приштине, куда вылетел проинспектировать наших десантников. Так получилось, что пилот министерского Ту-154 не смог посадить его ни с первой, ни со второй попытки. По тому, как вел себя самолет в воздухе, резко меняя курс, я понял, что летчик крайне волнуется.

Оказалось, подход к аэродрому закрывали легкая облачность и пелена дыма из ТЭЦ, а прямо в глаза било яркое солнце. Но главное – заход на ВПП крайне осложнил неработавший радиолокационный привод, который после боевых действий еще не успели починить. Летчику пришлось на глазок рассчитывать глиссаду в условиях горной местности.

Лишь с третьей попытки пилот пошел на посадку. Но, видимо, чуть запоздал с принятием решения, и «тушка» круче, чем обычно, зашла на полосу. Увидев сверху красные пожарные машины, мы поняли: на земле готовятся к любому исходу.

При посадке Ту-154 накренился и ударился по касательной левым крылом о землю. Самолет не закрутило, не отбросило с полосы, но как потом покажет осмотр, в арматуре крыла образовалась трещина и продолжать полет на этой машине было уже нельзя.

Игорь Дмитриевич тогда не обронил ни слова. Впрочем, он всегда был ровен и уважителен к младшим по должности и званию даже в самых острых ситуациях. Рискованно было вызывать второй борт из Москвы и сажать его в тех же условиях. Поэтому через пару суток нам вместе с министром обороны пришлось ночью в зимнее время пробираться под прикрытием БТР и группы десантников через контролируемые косовскими боевиками районы до Белграда, оттуда вылетать в Москву.

Все ли ему удалось? Думаю, не все. Как-то Игорь Дмитриевич обмолвился, что мечтает о создании в отдаленной перспективе объединенных вооруженных сил трех республик: России, Белоруссии, Казахстана. Это было в Алма-Ате, в перерыве одного из саммитов. Стояла спокойная поздняя осень, с кленов размеренно опадал желтый лист. Министр вышел на воздух, закурил и впервые, может, за долгое время позволил себе чуть расслабиться, перекинуться парой слов в неформальной обстановке с оказавшимися рядом московскими журналистами из министерского пула.

Тогда, отвечая на мой вопрос, и сказал о единых ВС, что я хорошо запомнил. Наверняка Сергеев обговаривал этот вариант с Нурсултаном Назарбаевым и нашел понимание. Ведь Казахстан последним из союзных республик принял решение о создании своих вооруженных сил, причем уже после того, как наше руководство фактически отказало РК в более тесной интеграции. Сегодня говорить о единых ВС непросто, хотя ничто не мешает трем республикам подумать над этим в ответ на западные санкции. Была бы политическая воля.

«Что в сухом остатке?» – любил подводить черту под разговором Сергеев. Если коротко подытожить его работу на посту министра обороны с 1997 по 2001 год, то в сухом остатке многое. Главное – неразвалившаяся Российская армия, сохранившийся офицерский корпус, начавшие работать реформы, боеготовая ядерная триада. А еще вера военных в то, что их ратный труд нужен стране, которая должна уметь постоять за себя в любую минуту.

Конечно, Сергеев работал не в вакууме. Рядом с ним трудилась слаженная команда единомышленников и профессионалов, на которых он опирался, которым доверял. Начальник вооружения Министерства обороны РФ генерал-полковник Анатолий Ситнов, начальник Главного управления международного военного сотрудничества генерал-полковник Леонид Ивашов, начальник эксплуатации вооружения и военной техники Вооруженных Сил – начальник ГАБТУ генерал-полковник Сергей Маев, начальник инженерных войск генерал-полковник Николай Сердцев, начальник Главного управления кадров генерал-полковник Илья Панин, помощник министра генерал-полковник Вячеслав Мелешко, другие. Но в целом судьба и служба Игоря Сергеева на этом посту оказалась все же нелегкой. Достаточно сказать, что он несколько раз переходил в ранг и.о. министра обороны в связи с правительственным кризисом (август-сентябрь 1998 года) и не раз переназначался в должности.

Стоит сказать и о такой детали. Именно Сергеев, а не кто-либо из олигархов взял под опеку детей-беспризорников, которых по стране после лихих 90-х оказалось немало. Сотни пацанов с улицы были зачислены в кадетские училища, в ротах и батальонах из них созданы целые взводы.

28 марта 2001 года Сергеев подал в отставку. Приняв ее, президент Владимир Путин назначил маршала своим помощником по вопросам стратегической стабильности. На этом посту он продолжал нести службу до 2004-го.

Последняя должность первого и единственного Маршала России Игоря Сергеева – президент Клуба военачальников Российской Федерации, в координационный совет которого вошли представители 17 министерств и ведомств, в том числе всего силового блока, что уже на новом этапе подтвердило его высокий авторитет в нашем обществе и Вооруженных Силах.

Олег Фаличев

Опубликовано в выпуске № 15 (728) за 17 апреля 2018 года