Опыт Великой Отечественной войны, локальных войн и военных конфликтов нашего времени ценен для армии сегодня и, несомненно, будет ценен завтра. Только осваивать его надо творчески, с учётом прошлых уроков и тенденций развития военного дела. Так считает фронтовик, президент Академии военных наук генерал армии Махмут ГАРЕЕВ.

– Махмут Ахметович, продолжая начатый в предыдущем номере «Красной звезды» разговор о необходимости максимально приближать условия подготовки войск к условиям реального боя, хотелось бы узнать, как с точки зрения человека, прошедшего не одну войну, автора многих научных трудов, касающихся военной сферы, должен выглядеть этот процесс на практике.
– Прежде всего нельзя не заметить, об этом, кстати, не без тревоги говорят и те, кто уже составляет «методички» по войне с русскими, что процесс подготовки наших Вооружённых Сил в последние годы приобрёл небывалую интенсивность. Благодаря усилиям военного руководства страны учения и манёвры, в том числе крупномасштабные, стали неотъемлемой частью жизнедеятельности армии и флота. Причём проходят они, как это и должно быть, без лишних условностей. 
В то же время, говоря о методах работы командования и штабов, хотелось бы обратить внимание и на встречающийся порой формализм – длительные и пространные доклады оценки обстановки и предложений по решению, заслушивание решений и указаний по взаимодействию и обеспечению операций. В них, как правило, много общих теоретических положений, но мало того, что относится к конкретному делу.
Причём, как ни парадоксально это звучит, подобный формализм нередко имеет, так сказать, научную подоплёку. Например, если строго следовать методической разработке одной из академий по морально- психологическому обеспечению боя, то заместитель командира по работе с личным составом за два часа до ввода полка в бой должен доложить следующие предложения командиру: «Задачами морально-психологического обеспечения наступательного боя определить: актуализацию у личного состава патриотических чувств, верности воинскому долгу, стремления отстоять интересы российского народа и разгромить агрессора…, создание условий для поддержания позитивных эмоциональных состояний…; для полковой артиллерийской группы – актуализацию готовности личного состава к эффективной поддержке наступающих войск…» и т.д., и т.п.
Теперь представьте себе, что вы командир полка и вам за два часа до вступления в бой предлагается «оптимизировать» и «актуализировать» готовность личного состава. Как вы себе это представляете?
Или, скажем, вот такая картина: начальник связи сидит и сочиняет проект указаний, которые должен дать ему начальник штаба… Как это выглядело бы в реальной боевой обстановке? И вообще, какой смысл в такой работе? Говорят: «Так положено».
К сожалению, и в некоторых наших уставных документах больше внимания уделяется не рекомендациям командиру и штабу по организации боя, а изложению структуры и содержания основных боевых документов. Получается, что мы изначально готовим не командира или начальника рода войск, организатора боя, а в лучшем случае – штабного офицера, умеющего изготовлять документы.
Ни во время Великой Отечественной войны, ни в ходе боевых действий в Афганистане или в Чечне не было такого, чтобы большая группа генералов, офицеров выходила на передний край и на виду у противника часами занималась отдачей боевого приказа или организацией взаимодействия. Не увидите вы ничего подобного и сейчас в Сирии. В боевой обстановке это просто невозможно. На учениях же, к сожалению, приходилось наблюдать и такое.
При подобных формально-бюрократических методах работы командования и штабов, когда управленческая деятельность сама по себе, а действия войск сами по себе, процесс управления войсками выхолащивается, омертвляется, начинает функционировать на холостом ходу.
– Что, по вашему мнению, в этой связи можно посоветовать нашим офицерам, которые сегодня на полях учений на практике постигают секреты управленческой деятельности в боевых условиях?
– Думаю, любому офицеру было бы полезно ещё и ещё раз внимательно приглядеться к тому, как в боевой обстановке действовали Георгий Константинович Жуков, Константин Константинович Рокоссовский, Иван Данилович Черняховский, Павел Иванович Батов, Николай Иванович Крылов и другие наши известные военачальники. То есть, прежде чем отказываться от опыта Великой Отечественной войны, в ряде вопросов, может быть, надо ещё к нему приблизиться, глубже понять истины, проверенные боем, а потом уже идти дальше.
Например, сильнейшими сторонами полководческой деятельности Черняховского были его деловитость, конкретность и умение тщательно подготовить операцию, организовать взаимодействие, все виды оперативного, тылового, технического обеспечения и добиться уяснения командирами всех степеней, всем личным составом последовательности выполнения поставленных задач. После принятия решения и доведения задач до подчинённых он всецело сосредоточивался на этой работе.

Процесс подготовки наших Вооружённых Сил в последние годы приобрёл небывалую интенсивность

Вообще вся деятельность командиров была нацелена на проведение в жизнь замысла боя, операции. При этом учитывались тончайшие особенности обстановки, а методы организации боевых действий были настолько конкретны и предметны, что не оставалось места для формализма. Делалось только то, что было нужно для успешного выполнения поставленной задачи. В частности, мы, фронтовики, чётко понимали: самыми главными, решающими для успешного прорыва обороны противника являются два важнейших условия — тщательная разведка системы его обороны и огневых средств и надёжное подавление выявленных целей огнём артиллерии и ударами авиации. Более того, несколько утрируя эту проблему, замечу: если две эти задачи были решены, то даже при не очень организованной атаке достигалось успешное продвижение войск.

Разумеется, здесь речь не идёт о какой-либо недооценке необходимости успешных действий пехоты, танков и других родов войск. Без этого невозможно в полной мере использовать и результаты огневого поражения противника. Однако верно и то, что никакая стройная и «красивая» атака не позволит преодолеть его сопротивление, если не подавлены огневые средства.
– Но военное дело, как известно, не стоит на месте. Появляются качественно новые образцы вооружения, совершенствуются формы и методы боевых действий, способы защиты войск. Насколько применим в этих условиях опыт минувшей войны?
– А я и не говорю, что нужно учить армию тому, что было в прошлой войне. Понятно, что и её вооружение, и обучение должны осуществляться с учётом характера войн и военных конфликтов будущего. Но не могут устареть сам подход к решению оперативно-тактических задач, предполагающий широкое творчество, конкретную организаторскую работу, умение обучать войска именно тому, что от них может потребоваться в боевой обстановке, и многое другое, что определяет суть военного искусства, в котором есть если не «вечные», то очень долго живущие истины, выстраданные многими поколениями защитников Отечества.
В принципе опыт любой войны никогда полностью не устаревает и устареть не может. Если, конечно, рассматривать его не как объект копирования и слепого подражания, а как сгусток военной мудрости, где интегрируется всё позитивное и негативное, что было в прошлой военной практике, и вытекающие из этого закономерности развития военного дела. В истории не раз после большой или локальной войны пытались представить дело таким образом, что от прежнего военного искусства ничего не осталось. Но следующая 
война, порождая новые способы ведения вооружённой борьбы, сохраняла и немало прежних. По крайней мере до сих пор в истории ещё не было такой войны, которая бы перечеркнула всё, что было в военном искусстве до этого.
Для использования в будущем нужен не просто состоявшийся опыт, не то, что лежит на поверхности. Нужно изучать те глубинные, подчас скрытые устойчивые процессы и явления, которые имеют возможности дальнейшего развития, проявляют себя порою в новых, совершенно других формах, чем это было в предшествующей войне.
– Вместе с тем, как свидетельствует история, это отмечается и в ваших военно-исторических трудах, каждая последующая война всё меньше сохраняет элементы старого и всё больше порождает новое…
– Поэтому и требуется критический, творческий подход к опыту любой войны – афганской, чеченской и других. Ведь везде в немалой степени использовался опыт Великой Отечественной войны. Особенно в части, касающейся подготовки подразделений к выполнению конкретной боевой задачи. Вместе с тем было выработано и много новых приёмов ведения боевых действий, скажем, в специфических условиях горно-пустынной местности.
Опыт Великой Отечественной и других войн показывает, что глубокие теоретические знания и творческое их применение помогают командиру лучше видеть общую связь происходящих явлений и увереннее ориентироваться в обстановке. В то же время важно, чтобы командир, не сковывая себя общей теоретической схемой, стремился глубже проникать в суть реально сложившейся обстановки, уловить её выгодные и невыгодные особенности и, исходя из их анализа, находил оригинальные решения и способы действий, в наибольшей степени соответствующие конкретным условиям обстановки и поставленной боевой задаче. Не случайно именно максимальная степень соответствия решений и действий командующих, командиров и войск конкретным условиям обстановки даёт о себе знать на протяжении всей истории с такой устойчивой закономерностью. В этом выражается суть военного искусства, определяющая наиболее существенные и устойчивые связи, соотношение объективных и субъективных факторов, внутренние движущие силы и основные причины побед и поражений.
Самый большой враг военного искусства – шаблон и схематизм. К сожалению, эту истину мы после войны стали забывать, и хорошо, что в последнее время в военном ведомстве, насколько я могу судить, возрождается понимание её непреходящей ценности. Впрочем, об этом свидетельствуют и многочисленные мероприятия боевой и оперативной подготовки, которые проходят в нестандартной обстановке. Несомненно, и в данном случае играет свою роль творческое применение опыта Великой Отечественной и других войн. Обращаясь к нему, мы каждый раз находим что-то такое, что побуждает к более глубокому осмыслению происходящего в военном деле и способствует более отчётливому видению путей его развития. 

Военное сотрудничество, в том числе со странами НАТО, может принести пользу, если оно будет осуществляться путём обмена и взаимного обогащения опытом

 – Махмут Ахметович, а если завтра война? Каким вам, учёному и практику, видится её характер и какие требования к военным кадрам она предъявит?

– Ну, будем надеяться, что подобное не случится. Тем не менее мы люди военные и должны быть готовы ко всему. Что же касается операций и боевых действий будущего, то можно предположить, что они будут отличаться возросшим размахом, участием в них разнородных сил, оснащённых разнообразной сложной боевой техникой, высокой динамичностью и манёвренностью, отсутствием сплошных фронтов, резким и быстрым изменением обстановки, ожесточённой борьбой за захват и удержание инициативы и сильным радиоэлектронным противоборством. Всё это значительно усложнит управление войсками и силами флотов.
При больших скоростях ракет, авиации, повышенной подвижности войск, особенно в системе Стратегических ядерных сил, ПВО, ВВС, управленческая боевая деятельность потребует реализации заранее разработанных вариантов решений, программирования и моделирования предстоящих боевых действий. Высокий уровень планирования операций и боевых действий станет главной предпосылкой успешного управления войсками и силами.
Как известно, автоматизация, компьютеризация управления требуют совершенствования не только структуры органов управления, но и форм и методов работы командования и штабов. В частности, новейшие достижения науки свидетельствуют о том, что система управления в целом может быть эффективной только в том случае, если будет развиваться как по вертикали, так и по горизонтали. 
Это означает, что при соблюдении в целом принципа единоначалия требуется всемерное расширение фронта работы, предоставление больших прав штабам, начальникам родов войск, служб. Они должны решать многие вопросы самостоятельно, согласуя их с общевойсковым штабом и между собой, так как при крайне ограниченном времени и быстром развитии событий командующий уже не в состоянии лично решать все важнейшие вопросы подготовки и ведения операции, как это было в прошлом. Нужна значительно большая инициативность и самостоятельность во всех звеньях. Понятно, что эти качества нужно вырабатывать ещё в мирное время, закладывать соответствующие положения в общевоинские уставы.
Поэтому так важно заранее предвидеть изменения характера вооружённой борьбы, новые требования к системе управления, и с учётом именно этих объективных факторов, а не подспудных соображений определять оргструктуру, права и задачи органов управления, решительно избавляясь от негативных проявлений прошлого и максимально полно используя современный положительный опыт, накопленный в России, США, Китае и вооружённых силах других стран.
– То есть, чураться зарубежного опыта тоже не надо? 
– Более того, исходя из опыта антитеррористических операций, локальных войн, возникающих общих угроз, нельзя исключать, что нашим армиям и в будущем придётся сотрудничать и совместно решать военные задачи. В Сирии, например, уже сейчас это даёт о себе знать. А это потребует определённой совместимости систем военного управления наших стран. Именно поэтому очень важно не противопоставлять и не абсолютизировать ту или иную систему управления, а совершенствовать их с учётом взаимного опыта и перспектив развития характера вооружённой борьбы.
В последнее время, когда на фоне американского технологического превосходства в войне против заведомо слабых противников блеск военного искусства тускнеет, развёрнута информационно-дезинформационная кампания с целью изобразить, что традиционно русские, немецкие, французские военные школы, основанные на богатейшем опыте ведения больших войн и идеях передовых для своего времени военных мыслителей – таких как Суворов, Милютин, Драгомиров, Брусилов, Фрунзе, Тухачевский, Свечин, Жуков, Василевский или Шарнгорст, Мольтке, Людендорф, Фош, Кейтель, Рундштедт, Манштейн, Гудериан, – изжили себя. Теперь, по мнению апологетов «виртуальных» и «асимметричных войн», всё прошлое военное искусство надо похоронить. Утверждается, что «сейчас ушли на второй план личностные качества полководца-воина, способного демонстрировать в бою ратное мастерство, мужество, бесстрашие и отвагу. Штабы и компьютеры разрабатывают стратегию, техника обеспечивает мобильность и натиск… Те же США, обойдясь без гениальных полководцев, выиграли геополитическое сражение в Европе, установили фактический протекторат над Балканами».
Однако без полководцев, людей без их мыслительной деятельности и умения долго ещё невозможно будет обходиться. Те же штабы состоят не только из компьютеров и обслуживающего их персонала. Но как всегда, чрезмерно увлекающиеся люди хотят побыстрее расстаться со всем, что было в прошлом. В связи с этим раздаются призывы ориентироваться на всё возвышающуюся американскую школу как единственно возможную в будущем. 

Самый большой враг военного искусства – шаблон и схематизм

 У американцев действительно многому можно научиться, особенно умению создавать выгодные политические условия для ведения войны, в области высоких технологий. Но пренебрежение к национальному опыту других армий, подгонка военной организации всех стран под натовские стандарты со временем может привести к деградации военного дела. Военное сотрудничество, в том числе со странами НАТО, может принести пользу, если оно будет осуществляться путём обмена и взаимного обогащения опытом, а не путём навязывания или слепого копирования стандартов лишь одной армии без учёта национальных традиций и других особенностей различных стран.

Современные войны ещё более тесно переплетаются с невоенными средствами и формами противоборства. Они оказывают своё влияние и на способы ведения вооружённой борьбы. Эту сторону дела тоже нужно глубже учитывать и осваивать. Президент России Владимир Владимирович Путин в одном из своих выступлений говорил: «…Мы должны обезопасить нашу страну от любых форм военно-политического давления и потенциальной внешней агрессии».
В Сирии, например, сложилась такая обстановка, когда там одновременно участвуют в военных действиях различные государства, преследуя разные цели. Всё это крайне обостряет политическую и военную обстановку. С учётом этого приходится решать и военные задачи.
Чтобы быть на высоте предназначения, наш долг быть готовыми выполнять и эти задачи по обеспечению оборонной безопасности Отечества в более широком плане.

Автор  Геннадий МИРАНОВИЧ, «Красная звезда».